Привратник - Марина и Сергей Дяченко

Одна большая, рыхлая, глумящаяся рожа. Небо, чего же вы достойны?!

С НИХ И СПРОС НЕВЕЛИК. ВСПОМНИ ДРУГИХ.

Судорога прошла по телу Маррана. И воочию, совершенно ясно он увидел прихожую с двумя уродливыми рогатыми вешалками — справа и слева от двери. И как они сучат руками-крючьями, и разевают рты — круглые дырочки сучков на полированных стойках, и молят, молят о пощаде!

Легиар.

Эст.

Легиар.

Меня одолели. Меня растоптали. Меня вышвырнули, не удостоив взгляда. Меня сочли смиренным и беспомощным. Сбросили со счетов. Изъяли из колоды. В яму. В дерьмо. В безвестность. В осознание, что от смерти моей ничего, ни-че-го не изменится. Раздавили походя, как букашку на дороге, размазали по земле и забыли. Остался комок слизи, жалко скулящий, подёргивающийся комок!

ТЫ ВСПОМНИЛ, МАРРАН. ТЕПЕРЬ ТЫ ВСПОМНИЛ. НО СТРАХ И НЕНАВИСТЬ МАГОВ БЕССИЛЬНЫ, ПРИ ВСЁМ ЖЕЛАНИИ ИМ НЕ УДАЛОСЬ ПРЕВРАТИТЬ ТЕБЯ В НИЧТО. ОНИ — ТОЛЬКО КАПЛИ МУТНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МОРЯ, В ТО ВРЕМЯ КАК ТЫ РОЖДЁН ПОВЕЛЕВАТЬ, ВЕРШИТЬ, ПОДЧИНЯТЬ. ОНИ ПОПЛАТЯТСЯ.

Чего же ты хочешь?

НЕ СРАЗУ. ПОСЛУШАЙ. МИР МЕНЯЕТСЯ, ПЕРЕМЕНЫ ЭТИ БЛАГОТВОРНЫ. ТЫ ПОМОЖЕШЬ МИРУ, И ТЫ ПОМОЖЕШЬ СЕБЕ. ТВОЁ МОГУЩЕСТВО НА ПОРОГЕ, НО ОНО НЕ ВОЙДЁТ БЕЗ ТВОЕЙ ПОМОЩИ. ОТКРОЙ ДВЕРЬ.

Дверь?

ОТКРОЙ ДВЕРЬ В КОНЦЕ КОРИДОРА. Я ВОЙДУ.

Так кто же ты?

ТВОЯ СУТЬ. НАСТОЯЩИЙ ТЫ. ОТКРОЙ, И Я ВОЙДУ В МИР.

Марран чувствовал, как окатывают его с головы до ног горячие и ледяные волны. Колотилось сердце, колотилось не в груди, а будто бы в горле. Плясал перед глазами огонёк очага.

Зачем тебе в мир? Причём тут я?

ИЗБРАННИК, Я НЕСУ ТЕБЕ ВЛАСТЬ. МИР ПОЧУВСТВУЕТ ТЯЖЕСТЬ ЭТОЙ ВЛАСТИ. ОН ЗАПЛАЧЕТ СНАЧАЛА, НО, И ПЛАЧА, ПРОСЛАВИТ ТЕБЯ. ОТКРОЙ ЖЕ ДВЕРЬ!

Так ты хочешь… Хочешь, чтобы я впустил в свой мир чужака?

Смех.

А ТЫ РАЗВЕ НЕ ЧУЖОЙ В ЭТОМ МИРЕ? О, ЭТОТ БЕЗДАРНЫЙ, СЛЕПЕНЬКИЙ МИР, УБИВАЮЩИЙ ЛУЧШИХ! С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО ОН ТВОЙ?

Этот мир?

…НЕ СТОИТ ТЕБЯ. ЧТО ОН? КАКИЕ ЗАКОНЫ УПРАВЛЯЮТ СТАДАМИ МЕЛОЧНЫХ, ПОДЛЕНЬКИХ, НЕДАЛЁКИХ ЛЮДИШЕК? МАГИ — ТЕ МНЯТ СЕБЯ ГОСПОДАМИ И ВЛАСТИТЕЛЯМИ, НО ВДУМАЙСЯ — ЧЕМ ОНИ ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ ПРОЧИХ?

Маги… «Тут он уместен, как нигде более»… И повесил тяжёлую шубу на мои скрюченные пальцы!

ТЫ, МОЖЕТ БЫТЬ, СЧИТАЕШЬ СЕЙ МИРОПОРЯДОК НЕПОГРЕШИМЫМ? МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНЫЙ МИРОПОРЯДОК?

А разве можно выбирать?

ПОДОЙДИ К ОЧАГУ.

Выбравшись из путаницы кружев и мешковины, он шагнул к очагу — надёжному и уютному.

Очаг был аккуратно обложен крупными светлыми камнями, прокопчённый вертел над ним пустовал. Но огня — огня-то, оказывается, и не было, только скомканная красная бумага да мерцающий свет. Руал коснулся камня ногой — тот поддался, лёгкий и пустой изнутри. Обойдя кругом, Ильмарранен с ужасом убедился, что такой настоящий и простой очаг выглядел с изнанки жалко и неестественно.

ВЕЩИ ИМЕЮТ ДВЕ СТОРОНЫ. ВИДИШЬ?

И каменное кольцо очага, и сам очаг рассыпались прахом, превратились в гору мусора. ТО ЖЕ ОЖИДАЕТ МИР, ПОСКОЛЬКУ МИР НЕСОВЕРШЕНЕН. Свет же, из очага исходивший, не исчез, а стал сильнее, и в этом свете Руал разглядел совсем рядом, в нескольких шагах, край чёрного провала без дна, а сбоку, там, где не было тканей — голую стену и узкий коридор. ВИДИШЬ? В КОНЦЕ КОРИДОРА ДВЕРЬ, А ЗА ДВЕРЬЮ — ЖИЗНЬ, ВЛАСТЬ, НОВОЕ ВРЕМЯ.

Чья власть?

ТВОЯ.

А ты? Чего хочешь ты, какова твоя доля в этой власти?

ГЛУПЫШ. МЕНЯ НЕ БУДЕТ, КОГДА ТЫ ОТКРОЕШЬ ДВЕРЬ. МЕНЯ НЕ БУДЕТ, ПОТОМУ ЧТО Я СТАНУ ТОБОЙ. ТЫ ЖЕ СТАНЕШЬ МНОЮ.

Ни звука, ни дуновения не доносилось из разверстой в двух шагах бездны. Не двигались косые лучи света, кругами ложащиеся на доски.

Кем я только не был. Был вешалкой. Был знахарем и гадальщиком. Был червяком. Был бродягой. Но и лавой из вулкана тоже был, помнишь? Теперь ты хочешь, чтобы я примерил новую личину?

НЕ ЛИЧИНУ. СУТЬ.

Суть…

Руал тряхнул головой. Темнота, тишина, тот, кто говорил с ним изнутри, — всё это снова показалось наваждением, бредом.

Я не хочу быть тобой. Я не хочу быть никем, кроме себя, ясно? А сейчас дай мне уйти. Я устал.

Смех.

УХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА. ТОПОР ЗАНЕСЁН. ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ ТОПОР ЗАНЕСЁН. ДА ЧТО ТАМ! С МОМЕНТА ТВОЕГО РОЖДЕНИЯ, С ПЕРВОГО СЛАБОГО КРИКА ВСЕ ТОПОРЫ В РУКАХ ВСЕХ ПАЛАЧЕЙ ЭТОГО МИРА ИЩУТ ТВОЮ ШЕЮ. ИДИ ЖЕ!

Руал шагнул в сторону, и тут же огромное лезвие исполинской секиры обрушилось сверху, из бархатного небытия, обрушилось и вонзилось в доски. Он отшатнулся; лезвие подрагивало, отражая свет мутными, запятнанными черным боками.

ЭТОТ МИР ПОЛОН ПАЛАЧЕЙ. ВСЕ ПАЛАЧИ ИЩУТ ТВОЕЙ ШЕИ, МАРРАН.

Руал, стиснув зубы, ринулся в темноту гигантских портьер.

Под ногами его распахивались квадратные дыры, он едва успевал шарахнуться, и, отшатываясь, видел на дне их чудовищные зубчатые механизмы, подрагивающие, словно живые. Петли кружевных гирлянд захлёстывали его, сбивали с ног. Задыхаясь, он вырвался из душного тряпичного плена — и снова оказался там же, на дощатом голом пятачке, на краю бездны.

МАРРАН, ТЫ НЕ ПОНЯЛ. ОНИ УБЬЮТ ТЕБЯ, МАРРАН. ТАКИЕ, КАК ТЫ, РОДЯТСЯ РАЗ В ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ.

Он потёр подбородок, где была ссадина от удара о расписную, как барабан, колоду.

ТЫ ОДИН МОЖЕШЬ ДАТЬ ПЛОТИНУ МУТНОМУ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ ПОТОКУ. ТЕБЕ ДАНО ОБУЗДАТЬ ЭТО ПОЛОВОДЬЕ НЕЧИСТОТ, ПЯТНАЮЩЕЕ ЗЕМЛЮ. И ТЫ СДАШЬСЯ?

Я сроду не сдавался. Я Ильмарранен.

ТЫ НЕ СДАВАЛСЯ. НО ОНИ — ОНИ СДАДУТ ТЕБЯ ПАЛАЧАМ.

Уродливый круглый предмет, подпрыгнув, выкатился из темноты. У Руала волосы встали дыбом — это была голова, человеческая голова с ещё живущими, безумно выпученными, моргающими глазами, со сжимающимися, трепещущими артериями, из которых хлестала, пенясь, густая кровь.

Голова замерла, наконец, глаза последний раз дёрнулись и остановились. И в этом страдальческом, мёртвом, изуродованном лице Руал узнал — себя.

ЭТО ТЕБЕ УГОТОВАНО, МАРРАН. ТЫ СНЯТ С ПЛАХИ, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ. СТОЯ НА ПОРОГЕ СОКРОВИЩНИЦЫ, НЕ ВРЕМЯ ПЛАКАТЬ О ТРЯПИЧНОЙ КУКЛЕ. ИДИ. СУДЬБА. ВЛАСТЬ. МОГУЩЕСТВО. МЕСТЬ. ЧТО ХОЧЕШЬ.

Он с трудом оторвал взгляд от страшной головы.

А что я хочу? Что значит — власть, по-твоему?

ТЫ СПРАШИВАЕШЬ? ТЫ, КОТОРЫЙ БЫЛ ЛАВОЙ?

Качнулся пол под ногами.

Все вулканы мира извергали его. Он нёсся по немыслимым, колоссальным пространствам, сжигая или щадя.

Все тучи гремели им, как громом. Потоками дождя он топил или спасал.