Телохранитель - Сюзанна Брокман

Он старался обнимать ее так, чтобы в любой момент она могла выскользнуть из его объятий, тем самым предоставляя ей право выбора. Но если она хотела поцеловать его крепче, он нисколько не возражал и против этого.

Проведя рукой по мягкому бархату ее крошечных трусиков, вырезанных на животе в форме буквы V, едва коснувшись их кончиками пальцев, Джордж погладил мягкие изгибы живота, едва прикоснулся к груди, почти неощутимо для нее провел рукой по соскам, погладил шею, плечо, потом спину. Все это повторилось не один раз.

Наконец Ким вздохнула, тело ее расслабилось в его объятиях.

— Как приятно! — прошептала она.

— Гм! Я мог бы заниматься этим всю ночь, если бы ты захотела.

Он почувствовал по движению вплотную прижатых к нему ресниц, что она открыла глаза.

— Ты согласился бы провести так всю ночь? Именно так?

— Я бы наслаждался каждой минутой этой ночи — Джордж нежно поцеловал ее в лоб.

Когда его пальцы снова коснулись ее груди, Ким издала тихий стон наслаждения и прижалась к нему крепче, так, что он позволил себе прикоснуться к ней по-настоящему, но не втянул в рот ее сосок, хотя ему до смерти хотелось этого. То, чего он так желал, могло подождать.

— Не бойся, детка, — прошептал он снова, проводя рукой по ее спине. — Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю. Если ты хочешь, чтобы я перестал…

Он позволил себе промедлить всего одну секунду, задержать руку на нежном холмике под ее бархатными трусиками, прежде чем его рука скользнула вверх по животу, но она не сделала попытки отстраниться. Его рука снова совсем легко скользнула вниз и погладила ее сквозь трусики. В горле Ким зародился низкий звук, который можно было счесть признаком боли или страха, и он снова отдернул руку и принялся гладить ее по животу, чертя рукой круги вокруг пупка.

— Хочешь, чтобы я не делал этого? — спросил он. — Ты хочешь?

— Нет, — ответила она так тихо, что он ее едва расслышал.

Он снова дотронулся до ее груди, сначала до одной, потом до обеих сразу и уже не так легко, но все же осторожно и нежно, стараясь не вызвать в ней отвращения. Ее соски были напряжены от прилива возбуждения и желания, и он прикоснулся к ним кончиком языка и слегка увлажнил их, потом медленно провел рукой вниз от сосков до живота и лона.

— Можно?

Она вся трепетала; дыхание ее стало хриплым и неровным.

— Я собираюсь прикоснуться к тебе вот так.

Он провел рукой по ее обнаженному бедру тем же легчайшим, ласкающим движением, не смея дохнуть, испуганный и обрадованный тем, что она доверилась ему до такой степени. Он молил Бога, чтобы она позволила ему эти ласки не из обычной покорности. Он должен дать ей почувствовать: то, что когда-то случилось с ней, не имело отношения к сексу и наслаждению, а было связано только с насилием и жестокостью.

Джордж не мог подарить ей многого, но он мог дать ей понимание этой разницы. Если бы только она позволила ему!

Он продолжал ласкать ее, и она начала медленно раскрываться для него.

— Я принимаю это как согласие, — прошептал Джордж, спуская ее символические трусики на бедра и еще ниже. Она сбросила их совсем, и он принял это за еще одно свидетельство готовности к близости. Тогда он прикоснулся к ней легко, нежно, как обещал.

Прикасаться к ней было все равно что к атласу — такой гладкой, теплой и совершенной была ее кожа.

Она не отстранилась.

Джордж поцеловал ее груди, нежно дотрагиваясь до сосков, забирая их в рот и чуть потягивая. Ким застонала и, подняв бедра, прижалась к нему, удивив его, но еще больше себя самое.

Потом она замерла, и Джордж, подняв голову, заглянул ей в глаза. Ким все еще тяжело дышала, тело ее трепетало. Пока он смотрел ей в лицо, она провела языком по губам и неуверенно улыбнулась:

— О Господи!

Он улыбнулся в ответ, ощутив прилив восторга, столь сильного, что на глазах у него выступили слезы.

Это и в самом деле было удивительно: у него эрекция величиной с космический корабль, и он радуется так, что сердце вот-вот выскочит из груди.

— Можно мне продолжить?

Ким кивнула.

Его пальцы проникли глубже внутрь ее тела, и Джордж, не отрывая глаз от ее лица, принялся нежно и медленно ласкать ее большим пальцем.

— О! — выдохнула она и снова провела языком по губам. — Ты можешь?

— Да, — ответил он. — Все что угодно, детка, все что хочешь… Да!

Она покраснела.

— Тогда сделай, чтобы мне было так же хорошо, своим… своим… ну ты понимаешь, о чем я.

Конечно, он понимал.

— Да, я сделаю это.

Откинувшись на спинку кровати, Джордж стал шарить в ящике прикроватной тумбочки в поисках кондома, второй рукой продолжая ласкать ее. Он расстегнул и спустил штаны и проделал все это в мгновение ока.

— Если скажешь, что продолжать не стоит, я остановлюсь, — снова заверил он, перекатывая ее на другую сторону кровати и устраиваясь за ее спиной. В такой позе он не должен был вызвать у нее страха.

Он продолжал ласкать ее, все еще нежно прижимая к себе одной рукой, и медленно входил в ее тело, сначала неглубоко, потом отстранился, повторил это действие и на этот раз проник в нее чуть глубже.

Она издала тихий звук и, когда он повторил проникновение, задвигалась вместе с ним. Тело ее не замерло, не одеревенело, не застыло, и она не попросила его отстраниться. Медленно, чрезвычайно медленно Джордж занимался с ней любовью. Каждое его движение в ее теле, каждый толчок, казалось, занимал целую жизнь — он жил, умирал и оживал снова. Возможно, это погубит его, но он не мог поступить иначе. У нее начался оргазм, когда он был глубоко в ее теле, и тотчас же его тело начало расслабляться. Он отступал медленно, стараясь сделать приятным для нее каждое мгновение. Джорджу казалось, что мозг его не выдержит напряжения и разлетится на тысячу кусков от отчаянных усилий. Следующее движение отбросило его на край постели, в то время как она все еще продолжала содрогаться и ее плоть обволакивала его. Окончание его наслаждения было столь острым, что перед его сомкнутыми веками заплясали разноцветные огни.

Но физическое наслаждение было ничто по сравнению с радостью, испытанной оттого, что он сумел привести эту женщину в место, где она никогда прежде не бывала.

— О мой Бог! — все повторяла Ким. — А я и не знала, что так бывает.

Она повернулась к нему: в ее прекрасных темных глазах сверкали слезы. Она вся дрожала. Джордж обнял ее, прижал к себе и нежно держал в объятиях, пока не убедился, что Ким понимает — она свободна, и у нее по-прежнему есть выбор.

Ким протянула к нему руку и погладила его. В ее голосе прозвучало изумление, когда она произнесла: