Эффект чужого лица - Наталья Солнцева

– Я тут ни при чем! – возмутилась женщина. – Хотите меня сделать виноватой? Браслет был красивый, но застежка плохо работала. Он мог легко соскользнуть с руки…

– Вы его примеряли?

– Д-да… – смущенно призналась Александра Ивановна. – Это ведь не грех?

– У Нелли пропадали и другие вещи: брелок от ключей, зонтик…

– Боже меня упаси покуситься на чужое! Я живу не богато, привыкла экономить…

– Никто вас ни в чем не подозревает. Я выясняю обстоятельства, которые предшествовали смерти Нелли Ракитиной.

– Меня уже допрашивали. Я все сказала…

– Нелли хранила в квартире деньги или какие-нибудь ценности?

Александра Ивановна всплеснула руками.

– Я по ящикам и укромным уголкам не роюсь! У нее была небольшая сумма на хозяйство, несколько золотых украшений. Однако они, кажется, на месте. Леонтий Никодимыч говорил, что, по его мнению, ничего не пропало. Откуда у Нелли деньги, если она недавно ремонт закончила? Ванную переделывала, кухню, полы меняла. Это влетело ей в копеечку! Один паркет чего стоит…

За разговором они прошли целый квартал и повернули обратно. Освещенные витрины магазинов радовали глаз новогодним убранством. На душе у Астры, вопреки праздничной красоте города, кошки скребли. Подробности жизни семейства Ракитиных сыпались на нее, словно снежная крупа с неба, нисколько не проясняя, а, наоборот, запутывая ситуацию. Четвертая женщина из сна не выходила у нее из головы. Неужели еще кто-то должен расстаться с жизнью?

– У Нелли были подруги?

– Ракитины – довольно замкнутые люди. Нелли вела уединенный образ жизни. Если она с кем близко и дружила, то в молодости. Ей ведь уже почти сорок стукнуло. А в этом возрасте все подружки давно замужем, имеют детей – какие у них остались общие интересы? Я на себе прочувствовала, как с годами редеет круг знакомых и оказываешься наедине с собой. Свободная женщина становится нежеланным гостем. Вдруг мужа вздумает отбить или хотя бы переспать с ним?

Астра примерила ее слова к себе: ее подруги тоже звонят все реже, перестали приглашать в гости. Да и она не стремится поддерживать отношения.

– Кроме Олега у Нелли были еще мужчины?

– Она строгая в смысле близости, не из тех, что меняют любовников одного за другим. Хотя знаете, однажды я видела ее с молодым человеком! В метро! – оживилась домработница. – Очень хорош собой! Даже я загляделась. А меня мужчины уже не волнуют.

– Когда это было?

– Дайте вспомнить… летом, кажется. Нелли была в легком платье без рукавов и просто светилась счастьем. Я хорошо их разглядела. Они спускались на эскалаторе вниз, а я поднималась…

– Вы не могли обознаться?

– Что вы? У Нелли такая… специфическая внешность… и это платье, зеленое с желтым. Накануне я его гладила, намучилась страшно со складками. Надо же, у меня совершенно вылетела из головы та встреча…

– Почему вы решили, что они вместе, Нелли и тот парень?

– Это сразу видно! Они были поглощены друг другом, ничего и никого вокруг не замечали. Вот и меня не заметили.

– Больше вы его не видели?

– С тех пор нет… Я подумала, что у них ничего не получилось. Случайное свидание! Парень-то совсем молодой, в сыновья Нелли годится…

Астра подумала о наследственности. Зря дети ополчились на Никодима Петровича, сами-то явно пошли по его стопам. Не иначе, как Нелли бросила Провоторова ради более молодого мужчины, а Леонтий, судя по всему, вожделеет к молодой мачехе. Яблочки от яблоньки…

Они еще поговорили о превратностях судьбы, о том, как человек мал и ничтожен перед лицом провидения. Астра осторожно выяснила, где находилась домработница в момент убийства. Алиби у той не оказалось.

– Ходила по магазинам, искала себе теплые сапоги без каблука, – охотно поведала Александра Ивановна. – Мне нужно, чтобы подошва была рифленая, не скользила. В гололед на улице того и гляди упадешь, ногу или руку, не дай бог, сломаешь…

– Нашли сапоги?

– Да вот они, на мне…

– Постарайтесь вспомнить, не происходило ли перед тем днем чего-то странного, необычного?

Домработница молча шагала, сунув руки в карманы пальто. Ветер усилился, приходилось отворачиваться от бьющего в лицо снега.

– Нет, ничего такого, что бы запало в память…

– А раньше?

– Не знаю, насколько это важно… Как-то я стирала вещи Нелли – собиралась бросить их в машину – и проверяла карманы. Я всегда так делаю. Вдруг там деньги окажутся или еще что? В кармане лежал пригласительный билет в какой-то молодежный клуб… Я удивилась. Нелли не признавала подобных заведений.

Астра ощутила горячий толчок в груди.

– Александра Ивановна, миленькая, – взмолилась она. – Как назывался клуб?

– Не помню…

– А куда вы дели билет?

– Он был мятый… Я увидела, что на нем проставлено прошедшее число, и выбросила.

– Значит, вы читали написанное на билете! Закройте глаза… представьте себе тот момент. Вы стоите в ванной, держите в руках билет…

– Ага, – послушно кивала домработница. – Держу…

– Что вы на нем видите?

– Жирные черные буквы. Простой билет, из плотной бумаги… – Ее лицо разгладилось, и она просияла. – Вспомнила! Мой любимый фильм с участием Высоцкого! Я его раз пять смотрела. «Вертикаль»! Клуб назывался «Вертикаль»…

Леонтию по ночам все чаще снилась мать, Лидия, прекрасная и соблазнительная, до ужаса похожая на Раису. Он просыпался в холодном поту. В юности он перечитал всего Фрейда и усвоил главную мысль знаменитого психиатра: в основе душевных драм лежат глубинные сексуальные мотивы. Сын втайне желает переспать с матерью! Дочь мечтает об интимной близости с отцом. Правда, за Нелли он таких поползновений не замечал. Но ведь и она не имела ни малейшего понятия о страданиях брата. Должно быть, они оба тщательно скрывали от всех и друг от друга свои странности. Фрейд считал, что подобные вещи в той или иной мере присущи любому человеку. Леонтий, глядя на окружающих, засомневался в этом. Люди жили насущным, повседневным, не погружаясь в собственные кошмары… Курс валют, политика или цены волновали их гораздо сильнее, чем личные переживания. Так ли? Не являлось ли это защитным механизмом, предохраняющим от эмоционального взрыва?..

«Возможно, я слишком строг к себе, – рассуждал на досуге ресторатор. – Обычное эротическое влечение возвожу в ранг чуть ли не смертного греха. Да, восхищение матерью с детства было болезненным, даже экстатичным. Но разве Нелли не испытывала тех же чувств? Разве не создала она в своем сердце культ матери? Именно эта противоестественная страсть обрекла ее на одиночество, отрезала мужчинам путь к ее душе! А я? Зачем мне понадобилось жениться на Эмме? Ради того, чтобы преодолеть власть сновидений, доказать себе, что я такой же, как все…»