Побежденный. Hammered - Кевин Хирн

Вот это откровения! Когда я познакомился с Лейфом, почти сразу после того, как перебрался в Темпе, я тогда – да и ни разу в последующие годы – даже подумать не мог, что он меня там ждал. Причем несколько веков. Или что для него наши профессиональные и дружеские отношения являлись всего лишь прелюдией к его собственной вендетте.

На короткое мгновение, равное усику мышки, я почувствовал обиду. «Он меня использовал!» – заявил тоненький голосок, однако я тут же над собой посмеялся. В конце концов, он же вампир, и для них нормально использовать остальных, всех без исключения, в соответствии с собственными интересами. Только вот Лейф заставил меня думать, что он другой.

Впрочем, я оказался не единственным, кого Лейфу удалось одурачить: по выражению лица Гуннара я понял, что у него в голове роятся точно такие же мысли. Вопрос заключался в том, изменит ли что-нибудь эта новая информация.

Лейф дал обет поквитаться с Тором и собирался идти до конца. Я тоже. Подобное обязательство – очень серьезная вещь для человека моего поколения. Сегодня люди склонны легкомысленно нарушать свои обещания, объясняя это тем, что они «пытались», хотя на самом деле даже не думали пошевелить пальцем. Для тех, кто жил в Железном веке – в моем веке, – слово человека являлось фундаментом его репутации, основой, на которой зиждилась честь, и краеугольным камнем личности. И хотя я достаточно часто вру – впрочем, это совсем другое дело, – я никогда не нарушал своих клятв, потому что просто не мог обойти внутренний запрет, как и тот факт, что Тор заслужил смерть.

Однако из-за Иисуса у меня появились сомнения относительно того, что убийство Тора хорошая идея, хотя мне было совершенно очевидно, что он настоящая задница. Функция задниц в мире, как и тех, что имеются у всех нас, состоит в том, чтобы распространять вокруг себя дерьмо. Они отвратительные и грязные, и пахнут исключительно мерзко, однако жизненно необходимы.

Эта мысль заставила меня задуматься о природе вампиров. Есть ли в них жизненная необходимость? Какую нишу они заполняют в устройстве мира?

Несмотря на непроницаемый занавес, которым Лейф окутал секреты живых мертвецов, мне было известно про вампиров нечто такое, что наверняка, по его представлениям, лучше бы оставалось тайной. Но он не мог спрятать от меня это очень важное знание, потому что я видел.

В обычных людях кипит жизнь, их наполняют многочисленные связи с землей; умственную активность и относительное состояние здоровья можно определить, взглянув на ауру человека, которая окутывает все его тело. Вампиры отличаются тем, что у них имеются только две четкие области «существования» – активность в центре грудной клетки и активность сразу за глазами, тусклая красная пульсация, подобная тлеющим в огне углям. Все остальное – не более чем стерильный и временный набор углерода, кальция и железа, хотя их головы и торс окутывает едва различимая серая аура.

Красный огонь, чем бы он ни являлся – темной вампирской магией, тайну которой Лейф отказался открыть, – это своего рода страховка. Я представляю его себе как что-то вроде машины возрождения. Именно благодаря ему вы не можете вонзить кол вампиру в сердце и думать, что вы с ним покончили; вы должны также отрубить ему голову, чтобы помешать регенерации, поскольку, если кто-то вытащит кол, рана затянется и вампир оживет. Но даже если вы отрубите голову и вырвете из груди вампира кол, его сердце через некоторое время отрастит новую голову, и вы получите очень худого и изможденного вампира, невероятно голодного. Он сразу же начнет жрать все вокруг, пока не восстановит прежнюю силу.

В соответствии с теориями в сказаниях друидов вампиры представляют собой совершенно чуждых существ или демонических симбиотов, оказавшихся в этом мире давным-давно. Как в действительности, меня не волновало, поскольку я мог сделать с вампирами все, что захочу. С точки зрения земли, вампиров как разумных существ нет. Они являются всего лишь набором минералов и элементов, которым еще предстоит реабсорбироваться, а потому мне по силам расщепить их связи в любой момент, стоит мне только пожелать. У друидов нет абсолютно никаких табу, запрещающих использование магии против мертвецов – нам нельзя связываться только с живыми.

Моя личная теория, объясняющая гибель всех друидов, которой я лишь коротко поделился с Грануаль, когда она меня спросила, имеет некоторое отношение к вампирам. Я считаю, что Цезарь являлся всего лишь мечом в руках вампиров Рима. Там было (и продолжает оставаться по сию пору) хорошо известное гнездо, и я думаю, они действовали за кулисами, подталкивая Сенат к уничтожению друидов. Молодые вампиры хотели распространить свое влияние на север и обеспечить себя солидными территориями, однако друиды в Галлии сражались с экспансией, расщепляя внутренние связи вампиров, как только они попадались им на глаза, превращая их в кашу из протоплазмы, а потом поджигая ее, чтобы помешать им возродиться.

Я бы сделал с Лейфом то же самое, когда впервые его встретил, если бы Хал не представил нас друг другу и не предупредил меня заранее, что он вполне себе ничего для живого мертвеца. И хотя сначала я держался с ним настороже, через некоторое время я понял, что Хал прав, и стал получать удовольствие от общества Лейфа – даже считал его другом. Теперь же начал сомневаться, что его отношение ко мне когда-либо было искренним.

Размышляя над рассказом Лейфа, я спросил себя, знает ли Лейф, что я могу с ним сделать, если пожелаю. Он стал вампиром после гибели всех друидов, и, вероятнее всего, создавший его Зденек тоже – хотя я основывал свои выводы исключительно на его этническом имени и предположении, что вампиры появились в Богемии только после шестого века. С другой стороны, Зденека, возможно, обратил один из римлян, и они вполне могли ему рассказать, на что способны друиды, а он поделился своим знанием с Лейфом. Я подозревал, что спрашивать его бесполезно, прогнал этот вопрос из мыслей, и в них тут же расцвел жуткий образ, упорно рвавшийся на поверхность.

Лейф прекрасно понимал, что после его откровений у меня появятся сомнения на его счет, но также он совершенно точно знал, что я все равно отведу его в Асгард. Почему?

Ответ обрушился на меня, точно ледяной душ, – я действительно дал ему слово, а существо, способное столько веков ждать мгновения, чтобы отомстить, не колеблясь воспользуется любой возможностью оказать на меня давление, чтобы я не отступился от своего обещания. А тот, кто вынес столько страданий, сколько он, не остановится перед тем, чтобы причинить боль другим. Лейф знал тех, кого я любил. И знал, где они живут.

Как только эта мысль пронеслась в моем сознании, я отбросил ее как недостойную. Никто не может быть настолько бесчестным. Даже сам Макиавелли.

А простое решение расщепить его связи, как у любого другого вампира, и покончить со всеми сомнениями было совсем не таким простым. Он выпил галлоны моей крови, и сейчас она стала его частью. Если я начну расплетать его внутренние связи, причиню ли я в процессе вред себе? Я не мог этого знать и не знал. А прецедентов в истории не было. И я понимал, что сейчас не самое подходящее время, чтобы искать ответы, особенно потому, что все смотрели на меня, и я не понимал почему. Неужели я забылся и стал рассуждать вслух?