И нас качают те же волны - Лидия Луковцева

– Съездила в стоматологию, полечила. Так мы пойдем, пожалуй, – разочарованно протянула Зоя. – Я ей записку оставлю, передадите?

– Зачем записку? Проходите, милости просим! – наконец созрела старушка.

– А она скоро придет?

– А вот мы у нее сейчас спросим!

Введя гостий в комнату и усадив их, хозяйка взяла со стола сотовый, набрала номер.

– Натка, привет, это я. Да ничего не случилось, что ты заполошная какая! Гости у нас, к тебе по делу. Нет, не репетиторство. Вот сама и поговори.

Она протянула телефон Зое.

– Ну, – улыбнулась ласково Люсе, но улыбка ее показалась Люсе хищной. – Тебя как зовут-то? Меня – Елена Федоровна. Так что там с витаминами?

Когда Зоя, в общих чертах объяснив ситуацию Наталье Павловне, протянула телефон хозяйке со словами «ваша дочь хочет поговорить с вами», она успела увидеть, что бабулька запихивает в рот несколько витаминок.

– Люся!

– Что я могу?

– Не ори! – шепотом сказала старушка Зое. – Прямо как моя дочь. Из ничего проблему создает.

– Что там у вас? – донесся из трубки голос Натальи Павловны. – Мама?.

– Да все у нас нормально! Ты чего хотела?

– Напои женщин чаем. Я буду через полчасика. Никаких лекарств, ты поняла?

– Чего не понять, не в маразме еще. Ты о чем-нибудь другом можешь думать? Прямо зациклилась на лекарствах.

– Я зациклилась?. – захлебнулась негодованием Наталья Павловна.

Зоя, со своей гипертрофированной честностью, дернулась к телефону – доложить о происходящем, но угрожающим шепотом была пригвождена к дивану:

– Сидеть!

Аккуратно положив телефон на стол, бабулька насмешливо обратилась к Зое:

– Ну, и чего тебе неймется? Сильно честная, да? Это ж не анальгин твой, а всего лишь витамины!

– Так вы же сразу несколько штук проглотили!

– А ты и пожалела! Чай, не твои!

И по-свойски обратилась к Люсе:

– Как, говоришь, они называются?

– «Компливит». Только их надо всего два раза в день принимать, и по одной штучке! Я вам четыре дала, на два дня, а вы сразу!..

– Ничего страшного! – успокоила бабуся. – Что вы напрягаетесь так! У моей дочери по жизни талант – всех перебаламутить. Но мы ей ничего не скажем, так ведь? – ласково пропела Елена Федоровна.

Ласково, но подруги почему-то учуяли вокруг себя смрад инквизиторского застенка.

– Я вам всю упаковку отдам, только вы по инструкции принимайте! Сразу много вредно, – промямлила Люся, с опаской глядя на благообразную старушку в веселеньком сарафане и с розовой резиночкой на седом пучке.

– Правда?! – лицо бабульки осветилось прямо-таки небесным сиянием. Вроде бы даже количество морщин на нем уменьшилось, как будто двойная доза витаминов немедленно начала свое волшебное действие.

Давно уже не приходилось подругам видеть столь счастливого человека, и, что было особенно приятно, творцами этого счастья были они. Не нужно отнимать у человека все, чтобы потом возвращать ему понемножку! Достаточно всего лишь лишить его бесконтрольного употребления лекарств, а потом выдавать согласно рекомендациям.

Женщины на какой-то миг забыли о прописной истине: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Но уже в следующий миг они вспомнили о расплате: вскоре должна была возвратиться Наталья Павловна.

– А ваша дочь?

– Мои проблемы! Вы никак подумали, что я у нее в рабстве? – усмехнулась бабуля.

Елена Федоровна шустро захлопотала с чаем, Люся ей помогала, Зоя сквозь стеклянную дверцу разглядывала книги в шкафу. Серьезный подбор! В этом доме жили люди, любящие хорошую книгу: русская и зарубежная классика, из современников – Довлатов, Ерофеев, Толстая… И, что пробудило в Зое Васильевне пылкую симпатию к отсутствующей хозяйке, – «Отец-лес» Анатолия Кима, которого она считала одним из лучших современных российских писателей! А еще (и вспыхнувшая симпатия тут же угасла и покрылась пеплом) – «Роза мира» Андреева из родной библиотеки! Ну, Наталья Павловна! Ну, погоди!

Процесс чаепития окончательно сблизил женщин. Елена Федоровна ударилась в воспоминания: видимо, как почти всякий старый человек, она ощущала недостаток общения и была жадна до новых людей. Рассказала о своем муже, погибшем на фронте, о том, как растила одна дочь.

– Нас было три подруги, вернее, сначала две – я и Танька Чернова. Царство ей небесное, хоть я и постарше нее. У нее тоже муж в первый год войны пропал без вести, она с сыном бедовала. Мужья наши дружили, ну и мы тоже. И дети наши.

– Сын – Николай?

– Ну да, а вы откуда знаете?

– Да мы… – замялись подруги. – Наша подруга на Заречной дом хотела купить, ну, мы с людьми потолковали, что за соседи у нее будут.

– А-а-а… Та, что горшки бьет? А чей же дом? Уж не шустовский ли?

– Его… Так и узнали, что тихановичевский дом пустует, а наследник пропал.

– И что Наталья Павловна ухаживала за Татьяной, когда ее парализовало.

– Ясно-понятно, – ухмыльнулась Елена Федоровна. – ОБС. Надо думать, много чего вы узнали!

– Какой ОБС?

– Ну – одна баба сказала. Это даже дети малые знают. Как же это?.. А, вспомнила, – аббревиатура! Витамины твои действуют! – подмигнула она Люсе.

– Ничего такого особенного мы не узнали!

– А что ж это такое – особенное-то, чего вы не узнали?

– Да мало ли!.. Ну, вот вы говорите, было вас три подруги. А третья кто же?

– Да неужто ж не просветили? В жизнь ни поверю.

– Елена Федоровна, да с какой же стати? Мы же дом ходили смотреть, а не сплетни собирать!

– Одно другому не помеха. А от сплетен бывает большая польза.

О, мудрая старость! Как она может быть прозорлива!

– А третьей стала Олька Чумаченко, когда моя Наташка сдуру замуж выскочила за первого встречного, а потом как выскочила скоропалительно, так и развелась скорехонько. А Вадим, зять, мать свою с Урала перевез – Ольгу.

– Он что ж, плохим человеком оказался? – деликатно поинтересовалась Зоя.

– Нормальный он человек, легкомысленный только. Ветер в голове свистит. Все планы строил, как, мало работая, много денег заработать. Его бы в крепкие руки – глядишь, и остепенился бы. Да только моя дочь воспитательницей быть не захотела. Ей школы хватает! А он меня мамой и сейчас зовет, и не женился больше.

– Любил Наталью Павловну?

– Любит! – с гордостью уточнила Елена Федоровна. – Жили бы вместе, глядишь, и Антон не таким шалопаем бы вырос.

– А что… шалопай?