Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане - Агата Кристи

— А теперь, мистер Симмонс, пожалуйста, опишите вчерашний вечер.

— Мы заклали упитанного тельца. Я хочу сказать, Мици самолично изготовила мятные печенья, а тетя Летти откупорила новую бутылочку шерри…

— Новую? — прервал его Краддок. — А что, была старая?

— Да. Целых полбутылки. Но тете Летти эта чем-то не приглянулась.

— Она нервничала?

— Да не больно-то. Она весьма рассудительная женщина. Это старуха Банни всех взвинтила — весь день каркала.

— Значит, мисс Баннер действительно обуревали дурные предчувствия?

— Да, она здорово помотала нам нервы.

— Мисс Баннер восприняла объявление всерьез?

— Еще как всерьез! До смерти перепугалась!

— Мисс Блэклок поначалу заподозрила вас в причастности к публикации объявления. Почему?

— А меня тут всегда обвиняют во всех смертных грехах!

— Вы хотите сказать, что непричастны к публикации объявления?

— Я? Да ни с какого бока!

— И вы никогда прежде не видели Руди Шерца, не общались с ним?

— Нет.

— Но подобные шутки в вашем духе, не так ли?

— Кто вам сказал? Все из-за того, что меня дернул однажды черт подложить Банни в постель яблочный пирог. А потом я еще послал Мици открытку, в которой написал: «Осторожно! Гестапо напало на ваш след!»

— Расскажите о случившемся.

— Когда я вышел в маленькую комнату, чтобы принести шерри, вдруг погас свет. Я обернулся и увидел в дверях какого-то типа. Он рявкнул: «А ну руки вверх!» Все разохались, развопились, а я стоял и прикидывал, как бы половчее сбить его с ног. Но он вдруг принялся палить из пистолета, а потом повалился на пол; фонарь упал, и опять стало темно. Тут полковник Истербрук начал драть свою луженую глотку: «Свет! Свет!..» А где я ему возьму свет? Разве моя зажигалка долго протянет? Эти проклятые новинки — сплошное надувательство.

— Как вам показалось, налетчик целился именно в мисс Блэклок?

— Откуда я знаю? Думаю, он пальнул просто так, шутки ради, а потом понял, что заигрался.

— И покончил жизнь самоубийством?

— Почему бы и нет? У него физиономия мелкого жулика, такие легко впадают в панику.

— Вы твердо уверены, что раньше его не видели?

— Да, твердо.

— Благодарю вас, мистер Симмонс. Я хотел бы опросить всех остальных, кто был здесь вчера. В каком порядке это лучше сделать?

— Так, дайте сообразить… Наша Филиппа — миссис Хаймес, работает в «Дайас-Холле». Ворота почти напротив наших. А от «Дайас-Холла» ближе всего до Светтенхэмов. Спросите — вам любой покажет дорогу.

«Дайас-Холл» сильно пострадал во время войны. Там, где раньше росла спаржа, теперь радостно зеленели сорняки, среди которых, как свидетели преступления, с превеликим трудом пробивались жалкие, тощие пучочки спаржи. Зато вьюнки, крестовник и прочее безобразие чувствовали себя в усадьбе вольготно.

Часть огорода, правда, уже была приведена в порядок, и там Краддок обнаружил унылого старика, который задумчиво опирался о заступ.

— Вы небось миссис Хаймес разыскиваете? Уж и не знаю, где ее сыскать. Она все поперек делает. Ничьих советов не слушает. Я к ней с чистой душой, да что толку? Нынешние девчонки никого не слушают, никого. Думают, раз штаны надели и уселись на трактор, так им никто не указ! Но тут настоящий садовник нужен. А эту премудрость в один день не одолеешь. Да, настоящий садовник — вот кто тут нужен.

— Пожалуй, — поддакнул Краддок. Но старику почудился в его замечании укор.

— Да сами посудите, что я один могу? Тут всегда работало трое взрослых и один парнишка. Столько и сейчас нужно. Ведь не всякий будет горбатиться, как я. Бывает, с восьми утра до глубокой ночи вкалываю. С восьми!

— С фонариком приходится работать?

— Так я ж не про сегодняшний день говорю. Я про лето.

— А-а, — протянул Краддок. — Ну, ладно, пойду искать миссис Хаймес.

— А чего это она вам понадобилась? — поинтересовался старикан. — Вы ведь из полиции, да? Она что, в какую-то историю влипла или это из-за «Литтл-Пэддокса»? Там, говорят, налетчик в маске вломился с пушкой в комнату и хотел грабануть, а народу было — яблоку негде упасть! Эх! До войны такого не бывало. А все из-за дезертиров. Ишь головорезы, рыщут по стране, как волки! И почему только военные их не прижучат?

— Сам не знаю, — пожал плечами Краддок. — Наверное, налет вызвал в поселке много пересудов, да?

— Еще бы! И куда мы катимся? Так Нед Баркер сказал. А виной всему, считает он, девчонка, что готовит для мисс Блэклок. Отвратительный у нее характер, она точно замешана, так он сказал. Нед говорит, что она коммунистка или даже хуже, а нам такие тут не нужны. А Марлен, она в баре за стойкой торчит… ну вы понимаете, о чем я… она уверяет, будто бы у мисс Блэклок есть что-то очень ценное. Нет, не то, про что вы сейчас подумали. Я-то лично такого мнения, что с мисс Блэклок взять нечего, разве что ее фальшивые побрякушки. А Марлен вдруг возьми да и скажи: «А вдруг они настоящие?» А Флорри, дочка старика Беллеми, ей в ответ: «Пустое». Это же… как она их обозвала?… Бижутерия, во как! Бижутерия… Ничего себе название для простых побрякушек! Но мы-то с вами знаем, что это обычные стекляшки. Небось и то, что девчонка Симмонс носит, этот ее золотой плющ и собачки, — тоже бижутерия. В нынешние времена редко у кого увидишь настоящее золото, даже обручальные кольца — и те делают из какой-то серой платиновой дряни. Сколько бы эта дрянь ни стоила, все равно вид убогий, такое мое мнение.

Старик Эйш перевел дух и продолжил:

— Мисс Блэклок дома денег не держит. Джим Хиггинс клялся и божился, что это так. А кому еще знать, как не ему, если его жена ходит в «Литтл-Пэддокс» прибираться? Она все про всех знает. В каждую дырку свой нос сует, честное слово!

— И что же, по словам мужа, считает миссис Хиггинс?

— А то, что тут Мици замешана. Ну и норов у девчонки, скажу я вам! Спеси-то сколько, спеси! Недавно прямо в глаза назвала миссис Хиггинс батрачкой.

Краддок еще немного постоял, пытаясь (он привык быть аккуратным даже в мыслях) разложить по полочкам сведения, добытые у старого садовника. Картина деревенских сплетен была исчерпывающей, но вряд ли что-то могло ему пригодиться. Он уже собрался уходить, как вдруг старик ворчливо произнес:

— Она небось яблоки собирает. Молодым это сподручней…

Так все и оказалось. Сперва Краддок увидел стройные ноги в бриджах, легко скользящие по стволу дерева. А потом перед ним предстала и сама Филиппа Хаймес, раскрасневшаяся, растрепанная, испуганная.

«Из нее вышла бы прекрасная Розалинда», — машинально подумал Краддок. Инспектор был большим поклонником Шекспира и некогда имел успех в роли меланхолического Жака из «Как вам это понравится». Спектакль был поставлен для сиротского приюта.