Сезон огненных дождей - Олег Шовкуненко

Хейли отшвырнул пустой шприц-тюбик и без лишних разговоров подхватил раненого под руки.

– Берите за ноги, капитан. Живо! Мы улетаем.

– Что-то случилось? – Менокс быстро выполнил требование своего странного напарника.

– С Тэрри… – лейтенант осекся. – То есть с этим молодым рейнджером, что-то не так. Его приказано срочно доставить в наш медицинский центр.

На взлетном поле «Мула» встречала целая делегация медиков. К трапу флаера тут же подогнали топчан-каталку, которая из-за навешанного на нее оборудования сейчас больше напоминала какого-то сюрреалистического транспортного монстра.

Рейнджера по имени Тэрри вынесли на руках и бережно, словно младенца, уложили на белую силиконовую поверхность, которая тут же приняла особую форму, по мнению электронного диагноста, наиболее подходящую для нынешнего состояния тяжелораненого. После этого каталку быстро покатили к лифту. На ходу медики ловко, словно фокусники, цепляли на тело молодому солдату разнообразные датчики и автоматические инъекторы.

Глядя вслед удаляющемуся кортежу, Менокс подумал: «Что ж это за солдат такой? Видать, не из простых смертных. Папочка наверняка какая-то важная шишка. Вот так всегда – одним все, а другим только то, что положено».

Героическому главному мастер-сержанту Военно-Космических Сил была положена громыхающая несмазанными колесами каталка, покрытая мятой несвежей простыней, да пара санитаров, в глазах которых теплился интеллект, больше соответствующий мойщикам полов. Капитан собственноручно помог вынести раненого и устроить его на жестком топчане. Напоследок Менокс приложил пальцы к шее сержанта, чтобы почувствовать, бьется ли пульс. Есть! Отчетливые ритмичные удары содрогали сонную артерию. Хорошо. Значит, успели. Значит, довезли.

– Куда направлен раненый? – Знакомый голос прозвучал за спиной капитана.

Лейтенант из зоны «А» подошел совсем тихо, словно подкрался. Он встал рядом с Меноксом и, достав из кармана небольшой блокнот, готовился туда что-то записать.

– В госпиталь космопорта, там еще осталось несколько мест, – лениво ответил один из санитаров. Они с коллегой были штатскими вольнонаемными и не собирались тянуться перед офицерами.

– Все никак не успокоитесь? – Командир «Мула» с отвращением поглядел в густую ртуть защитного шлема.

– Работа такая, – равнодушно ответил лейтенант, делая пометки в блокноте.

«Труженики хреновы, черт бы вас всех побрал!» – про себя выругался Менокс, а вслух, обращаясь к санитарам, свирепо прорычал:

– Эй, вы, чего стоите?! Проваливайте поскорее! Что, не видите, раненому плохо!

Состояние сержанта вряд ли особо изменилось, однако капитану очень захотелось избавить его от внимания человека, прячущего свое лицо под защитным шлемом. Получив нагоняй, санитары живо двинулись в путь. Менокс на прощанье глянул в лицо Эндрю Хлюппаку, и ему показалось, что губы сержанта тронула благодарная улыбка. А впрочем, нет, не может быть… это только показалось.

Лурийская принцесса старалась держаться с достоинством и честью. Это было тяжело… очень тяжело. Одно дело – демонстрировать свою волю и непреклонность, зная, что за тобой стоит справедливость и здравый смысл, и совсем другое, когда в душе, не переставая, ворочается мерзкий червь сомнений. Что же происходит на самом деле? Кто начал эту войну? С какой целью? Ответы не находились, и Дэе оставалось лишь одно – хранить достоинство существа, на чьей совести не числится ни одного черного дела.

– Сюда. – Конвоир, лицо которого показалось лурийке смутно знакомым, сверился с зажатым в руке планом и указал на уходящий вправо неширокий коридор.

Ох, сколько же здесь этих чудовищных коридоров! С тех самых пор, как Дэю провели через контрольно-пропускной пункт зоны «А», доктор и ее небольшой конвой поворачивали уже, кажется, десятки раз. Угрюмый серый искусственный камень, который люди называют бетоном, был повсюду. Он пугал, давил и душил лурийку. Она – дочь простора, утонченности и красоты – чувствовала себя здесь, как маленькая крылатая ящерица така, которую вместо чистого неба бросили в глубокую яму и теперь безжалостно засыпают пыльной каменистой землей. Страшно, жутко, безысходно…

Дэя вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. И виной этому даже не безжалостные позывы клаустрофобии, причина здесь совсем в другом. Все это место, все эти люди… они словно из иного, ужасного потустороннего мира. Они полны злости, ненависти и жестокости. И Дэя знает об этом далеко не понаслышке. Два с половиной цикла назад именно здесь, на этой неизвестной космической станции, ее уже пытались сжечь заживо. Ну а то, что произошло вчера… От того, что произошло вчера, кровь до сих пор леденеет и стынет в жилах.

Доктор затряслась всем телом, вспомнив тот страшный миг, когда в лагерь повстанцев прибыл разведывательный модуль с погибшей «Новой Невады». О том, что планетоход уже прошел сигнальный периметр, лурийка узнала от явившегося за ней посыльного. Он сказал, что господин Майер просит ее прийти. Среди вновь прибывших оказалось несколько харририан, и главе сопротивления позарез был необходим человек, знающий их язык. Человек… помнится, он так и сказал «человек». Гордая своим зачислением в команду Дэя начала быстро собираться. Язык фах-ри был ей хорошо знаком, и женщина радовалась окончанию своего вынужденного бездействия. Кроме этого, появлялась возможность расспросить о Марке. Марк! Она так устала от невыносимой разлуки. Она так истосковалась по его ласкам и нежным прикосновениям, тем, что люди называют поцелуями. Неведомо почему, но Дэя была абсолютно уверена, что эти харририане что-то знают о Марке. Хоть что-то, хоть самую малость, но знают.

Переполненная надеждами, женщина кинулась к штабной палатке, но вдруг остановилась как вкопанная. Все светлое и радостное, все надежды и чаяния, все планы и стремления, всё это рухнуло, превратилось в прах. Ни для чего подобного здесь не было места. Здесь полноправно царила лишь одна смерть.

Около десятка тел, распластавшись, лежали возле только что прибывшего разведывательного модуля. Они не двигались, у некоторых из ушей, носа или глаз текли тоненькие струйки крови. Дэю поразило, вернее, даже напугало кровотечение из глаз. Что же должно было случиться, чтобы лопнули глазные кровеносные сосуды? Однако эта мысль лишь на мгновение посетила голову лурийского доктора. Невозможно думать о чем-то отвлеченном, когда тебе самой угрожает смерть.

Смерть смотрела на нее огромными черными немигающими глазами трех харририан. Это было все равно, что находиться под дулами винтовок. Один шаг в сторону, малейшее движение, попытка к бегству, и они выстрелят. И выстрел этот будет молниеносный, беззвучный и невидимый. Дэя вдруг поняла, что произошло. Оборотни! Это ужасные оборотни! Они пробрались в лагерь, и теперь людям Отто не будет спасения.

В этот самый миг, где-то совсем невдалеке от лурийки, прогремела автоматная очередь. Пули ударили в одного из харририан, превращая его грудь и голову в сплошное грязно-бурое кровавое месиво. Немигающие, пропитанные холодной ненавистью взгляды жителей Агавы тут же переметнулись с женщины на нового, более опасного противника. Освободившись от их оков, Дэя рухнула на землю. У нее больше не было сил. Страх, а может быть, и взгляды этих чудовищных существ выпили, иссушили ее до дна. Сейчас она могла лишь недвижимо лежать на горячей каменистой земле, не многим отличаясь от мертвых.