Два билета из декрета - Каролина Шевцова

Когда муж схватил руками кусок ветчины, макнул его в густой тягучий сыр и быстро запихнул все это в рот, я едва сдержалась чтобы хлопнуть его по рукам. Будто не жена, а рассерженная мамаша. Его челюсти основательно работали, пережевывая пищу. Он так торопился скорее наесться, что полностью забыл о наслаждении. «Скорей дойти до результата» - вот девиз моего супруга.

Быстро жениться на мне, ведь, по его словам, женщины лучше он не найдет, быстро сделать ребенка, а потом закрепить успех вторым малышом. Быстро брать кредиты на предметы техники, разочаровываться и продавать их вдвое дешевле. Он даже чай пил быстрый…пакетированный, потому что не мог дождаться, когда я заварю листовой.

Я увидела, как некрасиво блестят его губы и взглядом указала на тканевую салфетку. Олег одним движением вытер рот и продолжил говорить. Что-то про отпуск…настороженно прислушалась, пытаясь разобрать, куда мы поедем этим летом, но быстро сникла, когда разобрала, что речь не о нас, а об очередных незнакомых людях.

Старик, сидевший за спиной мужа, осторожно потянулся к волосам своей спутницы и поправил за ухо выбившийся из прически локон. Она коснулась пальцами его руки.

- Яна! – от резкого тона я вздрогнула, - это уже не смешно, прекращай. Мне не нравится, как ты себя ведешь.

Я виновато вытянула спину, будто школьница, застуканная за написанием шпаргалки. Стало стыдно, от того, как меня отчитал собственный муж. Он утвердительно кивнул головой и продолжил рассказ о…комбайнах?! Господи, но как мы до них добрались?!  Я совершенно запуталась и не хотела даже разбираться, на каком комбайне уехал Жорик, какую машину купил Витек, и с какой скоростью они доедут из пункта А в пункт Б, если выедут навстречу друг другу ровно в полдень.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Мне тоже не нравится, как ты себя ведешь, - неожиданно для самой себя перебила мужа.

Глаза Олега округлились, рот резко захлопнулся, как крышка у рояля, и сам он наконец замолчал.

***

- Что ты имеешь в виду, Яна? – в его недовольном тоне сквозила знакомая обида.

- Когда ты пригласил меня на свидание, я думала, мы хорошо проведем время.

- Именно этим мы и занимаемся последний час и… - он бросил взгляд на часы, - тринадцать минут.

- Нет, все это всемя я слушала твое выступление. А я хочу… Я устала от монологов, Олег, давай просто поговорим друг с другом.

- И о чем же? О Детях? – он медленно отпил вино и задержал бокал перед глазами, будто это была его броня.

- Не хочу о детях.

- Тогда о чем, позволь спросить? Мне кажется, я исчерпал все темы для обсуждения.

Я перевела взгляд на пожилую пару. Они смотрели друг на друга и молчали. И эта тишина была гораздо пронзительнее, гораздо мелодичнее, чем все те песни о любви из динамика. Даром, что на французском.

- Я хочу, - слова застряли где-то у меня в горле и не спешили на свободу, - я хочу поговорить, как давно у нас все сломалось. И сможем ли мы это починить обратно.

Олег задержал на мне остеклевший взгляд и медленно, на одном выдохе, произнес:

- Так. И судя по всему, мне нужно начать первому?

- Нет. – Я накрыла ладонью его беспокойные руки, - помолчи, пожалуйста. Сейчас тебе лучше послушать.

Вот так я и оказалась на шатком деревянном мосту, соединяющем два берега.  Посередине болото, на мутной поверхности которого кувшинки. Если не вглядываться, то красиво. Но стоить занырнуть поглубже – смрад, слизь, мошкара. Я задержала дыхание, неуверенная, что когда-нибудь вообще выберусь из этой болотной жижи, и начала свой рассказ.

- Иногда я чувствую себя стеклом.

- От айфона? - натянуто улыбнулся Олег.

- Не перебивай, - я покрутила в руках бокал с вином, сегодня мне не хотелось пить. Изжога казалась легкой забавой по сравнению с теми муками совести, которая тлела у меня внутри. Зная, что история получится долгой, я начала с самого начала. – Кажется, ты нуждаешься во мне, но как-то потребительски. Тебе нравится чистый дом, ты привык к домашней еде. Да, даже покупным пельменям, не надо улыбаться. В итоге их все равно варю я. Твои рубашки, их тоже не ты гладишь. Ты муж и отец, ты везде поступаешь правильно.

- А что неправильного?!

- Я не о том. Черт, о чем же я? - по груди болезненно растекалось тепло, кажется, я не заметила, как выпила остатки вина. - Ты перестал обращать на меня внимание.

- Потому что я занят.

- Ты всегда будешь занят, Олег. Ты всегда будешь работать, у нас всегда будут дети, какие-то долги, проблемы со здоровьем, кризисы. Только однажды мы оба проснемся, моргнем, пытаясь рассмотреть комнату через катаракту, и поймем, что жизнь прошла. И ничего не было.

- И к чему ты сейчас ведешь?

Я медленно сжала виски пальцами, пытаясь унять нарастающую мигрень. Стоило бы отрепетировать этот тяжелый, болезненный для нас разговор. Трудно понять, чего я хотела от Олега. Чтобы все было хорошо. Чтобы мы были вместе. Чтобы я, как и раньше, была…собой. Реальной живой женщиной, а не флешкой с набором функций.

- Я сама не понимаю, к чему веду, правда.

- Но ты стекло, верно? Не шкаф, не тумба, не антресоль, а именно стекло, - сарказм легко угадывался в голосе мужа. Это обижало. И злило.

- Да потому что ты замечаешь меня, только когда я грязная!!! Когда что-то не так. Но если у нас все в порядке, ты этого не видишь, я для тебя снова становлюсь прозрачной. Ты видишь не меня, а пятна… Иногда мне кажется, что ты меня не любишь, - я набрала в легкие воздух, чтобы на одном дыхании рассказать обо всех событиях последнего месяца, но тут Олег до боли сжал мне руку.

- У нас были непростые времена, - серьезно проговорил он.

- У нас и есть непростые времена, по крайней мере…

- Я надеялся, что ты не заметишь, - перебил меня муж. Свободной рукой он поднял бокал к губам и допил все до последней капли. Судя по всему, это была вторая бутылка, и я к ней даже не притронулась.

- Чего я не должна заметить?!

- Была одна женщина, - начал Олег и выдержал паузу, подбирая нужные слова.

Я выпрямилась. Постаралась сфокусировать взгляд на знакомом, изученном до каждой черточки лице мужа, но поняла, что его серые глаза, и блеклый пиджак старика, и скатерти, и бутылочное стекло, что все это слилось в невнятную мазню. Как на картине непризнанного импрессиониста.