Все или ничего - Джудит Крэнц

– Ничуть. С чего ты взяла?

– Слушай, Джез, твои работы поразительны, но этот альбом – чистая мешанина. Здесь учебные натюрморты и тут же – работы на уровне фотожурналистики, которые следовало бы опубликовать, но почему-то не опубликованные. И детские портреты – они просто прекрасны! Недостает тут только одного: четкого понимания, чем ты хотела бы заниматься и что можешь сделать в этой области. Сейчас век специализации, а все, что я здесь вижу, – только начинания. Понимаешь, никому не нужна девушка-ассистент высочайшей квалификации – папа в Африке, господи помилуй! – которая снимает первое, что попадется под руку. Все эти снимки, сами по себе поразительные, работают против тебя.

– Ну и какой же ты дашь мне совет, Кэти?

– Если ты серьезно ищешь работу и считаешь, что я могу тебе ее предложить, в чем я не уверена, нужно сократить этот альбом, оставив только учебные снимки... Именно из этой области исходит девяносто процентов заказов, а у тебя даже работы первого курса прекрасны. Все-таки плохо, что ты бросила учебу.

– А что ты скажешь о портретах?

– Ну, тут нужны рекомендации, да и особого спроса на детские портреты нет. Понимаешь, родители сами обзавелись сейчас фотоаппаратами, с которыми справится любой дурак. Кстати, ты никогда не показывала свои работы фотоагентам – просто из любопытства? Сама ты успеешь поседеть и состариться, дожидаясь заказов. Даже через агента нет гарантии, что будет заказ.

– Натюрморты... – задумчиво проговорила Джез. – Знаешь, Кэти, если честно, меня это не вдохновляет...

– Но они у тебя просто великолепны! Ну что еще тебе сказать? Можно обратиться в фотоагентство и попросить работу для фотожурналиста. Как раз сейчас такой работы хоть пруд пруди, а ты как для нее создана.

– Фотожурналистика – это абсолютно не для меня. С ней покончено. Я включила эти снимки в альбом, только чтобы показать разную технику съемки.

– Ты уверена? Это значит транжирить талант, Джез.

– Уверена.

– А кстати, как ты там оказалась, во всех этих точках? – с любопытством спросила Кэти. – Я таких снимков никогда раньше не видела.

– Госпожа удача, – поспешно ответила Джез. – Слушай, я принимаю твой совет о натюрмортах. У тебя есть конкретное место?

– В данный момент лишь одно, только что поступило. Требуется помощница для рекламы продуктов питания. Я могла бы предложить им человек двадцать, но все они – юноши, а требуют девушку. Это просто находка, Джез. На твоем месте я бы не раздумывала.

– Придется мыть посуду?

– Возможно. А также чистить серебро и подметать. Когда в заказе стоит слово «помощница», это может означать все, что угодно, кроме опасных для жизни ситуаций.

– И готовить тоже? – с любопытством спросила Джез. С подметанием она как-нибудь справится.

– Да ты что! Это обязанность специалистов по питанию, среди которых экономисты и шеф-повара, с большим опытом в сфере рекламы. Они тебя и близко не подпустят.

– Это уже обнадеживает. Какая зарплата?

– Крошечная. Девушка на все руки всегда получает минимум.

– Куда мне двигаться, чтобы заполнить документы?

– В студию Мэла Ботвиника. Это на Олимпик, угол Ла-Бреа.

– Ты о нем что-нибудь знаешь, Кэти?

– Ну, это наша гордость. Закончил наш Центр лет девять назад. Мастер в своей области. Две из его бывших помощниц уже открыли собственное дело.

– Тоже реклама продуктов?

– А что же еще? Это серьезное дело. И крупное. Слушай, Джез, не дури. Это работа. Ты что, не знаешь, какая конкуренция в этой области, куда ни сунься? Можешь позвонить прямо отсюда, а потом я позвоню им сама, замолвлю за тебя словечко.

– Кэти, ты чудо!

– И все же мне до смерти интересно, как тебе удалось сделать эти снимки в разных концах земного шара?

– Повезло оказаться поблизости.

Когда Джез брела по студии Мэла Ботвиника в сторону офиса управляющего, где с ней должны были провести собеседование, чувство у нее было такое, словно мирный, живущий размеренной, малоподвижной жизнью монастырь скомбинировали с лабораторией, где знающие и молчаливые люди погружены в созерцание некой тайны, известной только им, и пытаются воплотить ее в реальность. Студия была просторная, с высокими потолками и без окон, освещенная мощными рабочими светильниками, установленными над огромным деревянным столом, за которым на кухонных табуретах сидели три женщины, занятые какой-то скрупулезной работой, какой – Джез не разобрала. Никакого запаха кухни, да и самой кухни, огромной, с современным оборудованием, как она ожидала, Джез не заметила, как не заметила и фотооборудования, за исключением огромной камеры, установленной на треножнике. Атмосфера студии создавала впечатление безмятежности и безопасности. В самом центре делового Лос-Анджелеса, казалось, образовался островок мира и спокойствия. Внезапно она поняла, что получить это неправдоподобное место для нее чрезвычайно важно.

Кабинет Джили Хекстер, менеджера студии, располагался на самом верху, непосредственно над студией. Она медленно пролистала наспех переделанный Джез альбом с учебными фотографиями – в основном упражнения по постановке освещения, которые, с точки зрения самой Джез, смотрелись утомительно-технично.

– А чем вы занимались после того, как оставили колледж? – спросила Джили, закрывая альбом и одобрительно кивая головой.

– Мне удалось на несколько лет уехать в Европу.

– Повезло. И чем вы там занимались?

– Мне неловко говорить об этом, но я переезжала из города в город, из одной страны в другую. Однажды начав, потом долго не могла остановиться. Тогда это казалось мне самым важным. Меня страшно интересует реклама продуктов.

– Как и всех нас. Мэл считает, что фотография продуктов питания – такое же призвание, как и любое искусство.

– Я с ним абсолютно согласна, – пылко проговорила Джез.

– Вы умеете готовить?

– Могу открыть банку консервов, в том числе сардин, могу сделать себе бутерброд, если голодна, но, по-моему, настоящая кулинария – слишком важное занятие, чтобы доверять его дилетантам. Вот что мне действительно нравится – это отдраить кухню до блеска, когда есть время.

– О-о, это и вправду потрясающе, когда все вокруг снова блестит и сияет, – с благоговением проговорила Джили.

– Да, для меня это просто потребность, – подхватила Джез. – И самое приятное – сознание того, что весь этот блеск ненадолго.

– Когда бы вы могли приступить?

– Прямо сейчас.

– Отлично. Пойдемте вниз, я вас представлю.

Они прошли в студию, и Джили представила Джез главному стилисту студии, Шэрон, и двум ее помощницам, Молли и Барбаре, – тем самым женщинам, которых она видела за деревянным столом. Перед каждой возвышалась груда мяты, каждую веточку которой здесь тщательно обследовали на предмет микроскопических изъянов, бракуя тысячи листиков, прежде чем выбрать один, совершенный по форме, размеру, цвету и плотности. У их ног возвышались дюжины ящиков с разнообразными фруктами, ожидавшими точно такого же отборочного процесса.