Ускользающее пламя - Кэтлин Вудивисс

— Я не хотела оскорбить вас, Бо! — умоляюще прошептала Серинис. — Простите, так получилось…

Он не сумел устоять перед ее мольбой. Шагнув ближе, он пробормотал:

— Мне пришлось даже одолжить лошадь, чтобы догнать вас…

— Значит, вы знали, где меня искать, — заметила Серинис. Мышцы на лице Бо, под бронзовой кожей, перестали подергиваться, и это отчасти успокоило ее.

— Еще бы! Конечно, знал — именно поэтому я здесь.

Бо подошел еще ближе, заслоняя обзор своими широкими плечами. Серинис смотрела ему в лицо не отрываясь. Бо приближался медленно, настороженно, и она инстинктивно отпрянула, ударившись спиной о дверь. Она споткнулась, и рука Бо мгновенно обвилась вокруг ее талии, поддерживая ее и привлекая ближе. Серинис судорожно вздохнула, втягивая знакомый запах, который неизменно вызывал у нее волнение. Закружилась голова, ноги задрожали. Она подняла руку и наткнулась на твердую, надежную стену его груди, которую ей так нравилось ласкать.

Дрожа, Серинис подняла голову, встретилась взглядом с Бо и мгновенно поняла, что его гнев превратился в желание. Серинис изумилась: после всех ссор и оскорблений этот гордый, неукротимый мужчина по-прежнему страстно желал ее! Ей казалось, что он произносит вслух: «О разводе не может быть и речи». Он склонился к ее губам, и сердце Серинис отказалось повиноваться ей.

Поцелуй прервал грохот проезжающей мимо повозки, напоминая Серинис, что они стоят почти на улице, посреди Чарлстона. Каждый, кто не сочтет за труд заглянуть в калитку, может увидеть их. Тем не менее все ее существо переполнилось влечением, с покорным вздохом Серинис приоткрыла губы:

— Бо…

Но ее страстный шепот сменился изумленным возгласом: входная дверь внезапно открылась, и Серинис вырвалась из объятий Бо. Пошатнувшись, оба уставились на седовласого мужчину в очках с тонкой оправой.

— О, прошу прощения! — воскликнул он. — Мне показалось, я слышу голоса, и я вышел посмотреть… — Он осекся, и его лицо осветила робкая улыбка. — Серинис, неужели это ты? Не может быть! Ведь ты…

— Я! — поспешила заверить его Серинис. Встречу с дядей она представляла себе совсем иначе. Боже, как пылают ее щеки! — Я вернулась домой…

Внезапно Стерлинг озадаченно нахмурился:

— А как же миссис Уинтроп?

— Она скончалась три месяца назад.

— Какая жалость! — сокрушенно покачал головой дядя. — Она была прекрасной женщиной. — Вновь оглядев Серинис, он улыбнулся, на этот раз ласково. — Ты себе представить не можешь, как я рад видеть тебя. Я так соскучился, ведь кроме тебя, у меня больше нет родных.

Услышав эти простые сердечные слова, Серинис почувствовала, что стена, к которой она с опаской приближалась, вдруг рухнула. Дядя раскрыл объятия, и Серинис шагнула к нему. Он ласково обнял ее, смаргивая слезы.

— Девочка, я помнил о тебе каждую минуту, искренне радовался твоим письмам. Не могу высказать, как ты осчастливила меня своим приездом! Я уже опасался, что мы больше никогда не увидимся…

— Я вернулась, — пробормотала Серинис, не понимая, почему раньше считала дядю холодным и равнодушным человеком. Вероятно, она слишком плохо знала его. Она боялась лишь одного — что вскоре отношение дяди к ней резко изменится.

Бо отступил на почтительное расстояние, не желая мешать встрече родных, но спустя некоторое время Стерлинг Кендолл с улыбкой обратился к нему:

— Догадываюсь, за благополучное возвращение племянницы мне следует благодарить именно вас, капитан Бирмингем.

— Вам необходимо узнать еще кое о чем, — заметил Бо, изумив Серинис. — Думаю, нам предстоит долгий разговор.

Стерлинг с любопытством перевел взгляд с Бо на Серинис и, заметив внезапную тревогу на лице племянницы, понял, что дело не терпит отлагательств.

— Разумеется, капитан. Пройдемте в гостиную — мы выпьем чаю и поговорим.

Серинис и Бо проследовали за ним через холл, пропитанный запахом лимона, в комнату, откуда открывался вид на сад. Сейчас, среди зимы, он был почти голым, продолжали цвести лишь камелии. Но Серинис помнила, что летом клумбы и аккуратно подстриженные кусты сада представляют собой восхитительное зрелище. Ей нравилось гулять по посыпанным песком дорожкам, любуясь пестрыми цветами и очаровательной беседкой, белые решетчатые стены которой обвивали вьющиеся розы и плющ. Когда-то она мечтала запечатлеть эту картину на холсте.

— Располагайтесь поудобнее, а я пока разыщу экономку, — объявил дядя. — В последнее время Кора стала глуховата, да и со зрением у нее неважно, но она утверждает, что еще вполне способна работать и ни с кем не желает делить свои обязанности.

Серинис помнила Кору еще с детства и, по ее подсчетам, экономке сейчас должно было быть никак не меньше шестидесяти пяти лет. Судя по тому, какой порядок царил в доме, Кора, несмотря на преклонный возраст, по-прежнему убирала и готовила, как и последние тридцать лет.

Пройдя по комнате, Серинис устроилась на кушетке перед широкими окнами, выходящими в сад. Спустя мгновение Бо последовал ее примеру, пренебрегая гораздо более удобными креслами. Повсюду, куда ни обернись, были книги — теснились на полках, в шкафах, громоздились на столах. Бо взял одну из них и начал листать. В книге были помещены изображения древнегреческих и римских статуй, многие из которых щеголяли обилием анатомических подробностей. Быстро взглянув на Серинис и убедившись, что она заинтересовалась, Бо начал переворачивать страницы медленнее.

— Любопытные иллюстрации, — заметил он с усмешкой.

Серинис выпрямилась, отворачивая пылающее лицо. Она не умела лгать и не смогла бы отрицать, что глазела на рисунки, разинув рот.

— Пожалуй, да.

— Впрочем, им недостает правдоподобия оригинала.

— Положите книгу! — шепотом взмолилась Серинис. — Дядя идет.

— Значит, вот чем вы занимались в детстве, приходя в гости! — догадался Бо, откладывая книгу на стол.

— Что вы имеете в виду?

— Разглядывали изображения нагих мужчин и женщин, а услышав шаги взрослых, поспешно клали книгу на место, — со смешком объяснил Бо.

Серинис пожалела, что не может охладить щеки влажным полотенцем — впрочем, это вряд ли помогло бы.

— Этой книги я прежде здесь не видела. Вероятно, раньше дядя прятал ее, чтобы она не попалась на глаза посторонним.

— Ученый едва ли найдет в этой книге что-либо предосудительное, — возразил Бо. — Сомневаюсь, что профессор Стерлинг прятал ее.

— Но я вижу ее впервые! — жарко заспорила Серинис.

— Так и быть, верю! — Лукавая улыбка коснулась его губ. Радуясь возможности поддразнить Серинис, Бо придвинулся к ней и прошептал: — А вам когда-нибудь случалось рисовать обнаженных мужчин?

— Конечно, нет!

— И вы не знали, как они выглядят, пока не увидели меня?