Знойные ветры юга ч.2 - Дмитрий Чайка

хуже. Его язык оставался сухим, как терка, а правый зрачок увеличился до того, что радужка глаза стала почти не видна.

— Дерьмо! Проклятое дерьмо! — шептал Стефан, глядя на осунувшееся лицо своего друга. — Так не должно быть. Потерпи еще немного, парень! Мы уже рядом!

— Почтенный Евгений не принимает, — из дому вышел надутый спесью слуга, который брезгливо оглядел грязных пропыленных путников.

— Скажи, что к нему пришла целая куча золота, — хмыкнул Стефан. — А еще передай, что если он немедленно не займется моим другом, я лично перережу ему горло. Что ты выкатил на меня глаза, скотина? Ты же раб? Ты знаешь, что мне будет за то, если я сначала перережу глотку тебе? Небольшой штраф и компенсация твоей стоимости хозяину.

Видимо, слуга прочел что-то в глазах этого странного евнуха. Что- то такое, отчего он поверил ему тут же и устремился внутрь дома со скоростью испуганной антилопы.

— Уже побежал? — удовлетворенно сказал Стефан самому себе. — Как хорошо, что он не знает законов нашей империи, ведь еще император Адриан запретил убивать рабов без причины. Правда, кто бы его еще послушал… Правильно говорит брат Само, доброе слово и нож у горла — это куда лучше, чем просто доброе слово. Интересно, откуда черпает свою мудрость мой старший брат?

Глава 43

Сентябрь 636 года. Братислава.

— Великий боже! — кудахтал ректор Леонтий, который уже в который раз обходил университетскую клинику на тридцать коек.

Неприметное каменное здание, чисто побеленное изнутри, с печами в подвале, с небольшими оконными проемами, куда был вставлен свинцовый переплет со стеклами, обошлось казне весьма и весьма недешево. Семь палат по четыре койки и одна, где стояло две. Тут же отдельно разместились операционная, стерилизационная, процедурная и даже клизменная, откуда всяческие жидкости естественного происхождения уходили по глиняным трубам в отхожие ямы, именуемые странным словом септик. Тут даже морг в подвале был, куда с зимы заложили глыбы льда. Камень, известка, разнорабочие, сухой лес… Леонтий не спал ночами, ругался со старшинами бригад, торговался за каждую копейку и увольнял тех, кто срывал сроки. Он уже руки хотел было на себя наложить, да ненавистная стройка, наконец, закончилась. Почтенный ректор узнал так много нового, что мечтал обо всем этом поскорее забыть. Проклятая клиника отняла два года его жизни. И вот теперь можно было выдохнуть! Теперь его мучения закончены навсегда! И осознание этого факта возносило ректора на самую вершину блаженства. Ведь он знал совершено точно, что ничего подобного даже в самом Константинополе нет. И уважаемый ректор чуть с ума не сошел поначалу, пытаясь понять, для чего нужно было все так усложнять. Он не понимал, но доверился своему чутью, которое говорило: Закрой рот и делай, как велят. Он заткнулся и сделал, и результат ошеломил его самого. Ректор Леонтий чуть не плакал от восторга, глядя на плоды своего труда.

— Да неужто закончились наши хлопоты! — причитал он, по-бабьи всплескивая руками. — Почтенный Илья, вот ведь счастье-то! Государь велел с первого сентября занятия на твоем факультете начинать!

— Да я и сам себе не верю! — честно признался княжеский лекарь. — Он с меня три шкуры содрал уже. И наглядные пособия сделай, и учебный план напиши. А я точно знаю, господин ректор, что так нигде не учат. Даже в самой Александрии.

— Признаться, почтенный Илья, — понизил голос ректор, — государь наш кругом прав. Так обучение куда лучше идет и результаты его вполне понятны и измеримы. А экзамены с оценками — это просто нечто невероятное! Вот скажи мне, откуда у лесного варвара столько мудрости?

— Сам иногда поражаюсь, — согласился Илья. — Я ведь все его советы на практике проверил и даже книгу потом издал. Не поверите, мне теперь лекари со всей Ойкумены пишут. От Испании до Ктесифона. У меня даже голова от такого внимания кружится.

— А кто у вас хирургию преподавать будет? — спросил вдруг Леонтий. — Я как-то этот вопрос упустил.

— Мастер Немил, — коротко ответил Илья. — Высочайшего уровня специалист. А уж знаток анатомии и вовсе лучший из всех, что я знаю. Он и анатомию тоже у нас преподавать будет. Государь настоял, чтобы будущие лекари строение человеческого тела знали. Мне думается, это весьма разумная идея.

— Кто-кто у вас преподавать будет? — неприлично раскрыл рот ректор. — Палач?

— Ну, палач, с кем не бывает, — развел руками Илья. — Я же говорю, высочайшего уровня специалист. И практика у него богатейшая.

— Матерь божья! — перекрестился бледный, как полотно ректор. — Ну, спасибо! Удружил, почтенный. Неужели никого не нашлось больше?

— Он лучший из всех, — пожал плечами Илья. — Его пособие по ампутациям нижних конечностей просто великолепно. Мастер Хейно зарисовки делал и лично резал оттиски для иллюстраций. Эта книга скоро в печать пойдет. А первое издание книги про трепанацию черепа расхватали вмиг и уже перепродают втридорога. Мы теперь второе издание готовим, дополненное. И княжеские мастерские по его рекомендациям медицинский инструмент выпускать начали! Его даже в империи покупают!

— Ох! — грустно вздохнул почтенный ректор, который упирался до самого конца, надеясь сделать университет светочем высоких наук. Он с большим трудом преподавание логики и риторики отстоял, а тут такие низменные материи, как медицина! А ведь еще факультет химии открыть придется, и горного дела с металлургией. А когда ректор заикнулся о том, чтобы отрокам теологию преподавать, то был послан его светлостью так далеко и надежно, что целый месяц не рисковал князю на глаза показаться. Он и не знал до сих пор, что можно так причудливо описать процесс размножения крупного рогатого скота словенским матом в переводе на баварское наречие. Получился потрясающий по силе шедевр не слишком изящной словесности. Почтенный ректор, когда в себя пришел, даже записал кое-что для памяти.

— Деньги-то будете за лечение брать? — с надеждой в голосе спросил Леонтий, вечно страдающий от скудости университетских фондов.

— С нуждающихся — нет, — отрезал Илья. — Бесплатно лечить будем.

— … …!!! — произнес ректор, а когда лекарь удивленно посмотрел на него, пояснил. — Так мне государь ответил, когда я факультет теологии хотел открыть. На редкость изящная грамматическая конструкция, коллега. Вы не находите?

— Государыня идет! — толкнул его локтем Илья, и они оба склонились в глубоком поклоне.

Княгиня Людмила, окруженная стайкой служанок, зашла в клинику и теперь оглядывалась с любопытством. Юная княжна Юлдуз увязалась с ней вместе, и теперь мать наследника, напоминающая правильностью черт римскую статую, оттенялась яркой, немного дикой красотой его будущей жены. Княжна тоже крутила головой по сторонам, отчего крупные, украшенные рубинами серьги едва слышно позвякивали.

— Что же вы, уважаемый ректор,