Врангель - Борис Соколов

На мой запрос по поводу жалоб генерала Врангеля на материальные недочеты начальник Военного управления генерал Лукомский, лицо близкое и дружественно расположенное к барону Врангелю, донес мне, что Кавказская армия требует довольствие на весьма большое число людей — в июле на 80 тысяч и в августе на 110 тысяч. Что „кредиты всегда переводились своевременно и жалоб от Кавказской армии на недостаточность кредитов не было“. Что, наконец, царицынский район вовсе не так уже беден, ибо сам барон Врангель телеграфировал ему: „Район широко должен быть использован в продовольственном отношении. Данные силы и средства Кавказской армии недостаточны, чтобы в полной мере использовать богатства района. Необходимо спешно сформировать интендантский округ и приемную комиссию, которые взяли бы на себя эксплуатацию района и заготовки для всех армий…“».

По поводу столь большого объема довольствия, запрашиваемого Врангелем, возможны два объяснения. Во-первых, в Кавказской армии, как и в Добровольческой, тылы были чрезмерно раздуты. Врангель не справился с этим злом, как не сумели этого сделать Деникин и Май-Маевский. Во-вторых, интенданты Кавказской армии с согласия командующего намеренно завышали число едоков, зная, что всё запрашиваемое продовольствие и фураж всё равно не дадут, и руководствуясь принципом: чем больше бойцов укажешь, тем больше снабжения получишь. Можно не сомневаться, что такими же приписками личного состава занимались и в Донской, и в Добровольческой армиях, да и красные интенданты в этом отношении, вероятно, были не безгрешны.

На самом деле спор Деникина и Врангеля во многом носил схоластический характер. Петр Николаевич противоречил сам себе. Раз «Московская директива» была плоха именно из-за распыления сил и средств, а Деникин принял решение, что главным будет направление через Харьков на Орел и Курск, то он, как командующий Кавказской армией, наоборот, должен был настаивать, чтобы перед его армией были поставлены чисто оборонительные задачи и чтобы максимальное количество сил и средств из ее состава было переброшено на основной участок. Но Врангель действительно страдал непомерным честолюбием — в этом мнении сходились и Деникин, и Шкуро, и другие белые генералы, да и позднейшие историки. Барон очень не хотел отказаться от мечты все-таки войти в Москву (чем черт не шутит!) или, если это не удастся, хотя бы одержать напоследок громкие победы, которые контрастировали бы с неизбежными в скором времени поражениями Май-Маевского и подняли бы его, Врангеля, авторитет в Белом движении. И он добился-таки присылки подкреплений и основательно потрепал напоследок красных под Царицыном, хотя никакого стратегического значения эти победы уже не имели.

Врангель, ожидая мощное наступление красных, заранее организовал эвакуацию раненых и гражданского населения Царицына. Привыкший входить лично во все детали, он и здесь остался верен себе. Вот что пишет об этом Алексей Петрович Врангель: «По плану, разработанному штабом, ежедневно из Царицына должны были уходить по семь эшелонов. На деле этот график выдерживался только три дня. Не удовлетворившись объяснениями штабных офицеров, Врангель отправился на железнодорожную станцию в сопровождении нескольких казаков из своего конвоя. Осмотрев отправляющиеся поезда, он обнаружил, что они загружены мебелью, роялями, зеркалами и картинами, принадлежащими частным лицам. Врангель приказал казакам выбросить всё и изрубить в куски. Проследовав дальше, он увидел несколько запечатанных вагонов, где, по документам, должно было находиться артиллерийское снаряжение. Когда двери открыли, там обнаружили торговцев, перевозивших товар. Испуганные пассажиры признались, что дали взятку начальнику станции и двум его помощникам. Врангель действовал решительно: он арестовал железнодорожников и передал их военному трибуналу, который обвинил арестованных в пособничестве врагу. Вечером того же дня двое из них были повешены на станции, а один — на городской площади. Листовки, оповещающие население об этом, были расклеены по всему городу. После этого ежедневно стали отправляться восемь эшелонов».

Красные, подтянув крупные силы, в том числе конный корпус Буденного, смогли остановить Кавказскую армию. 1 (14) августа началось контрнаступление советских войск. Кавказская армия вынуждена была оставить Камышин и отошла к Царицыну. Первое советское наступление непосредственно на Царицын 23 августа (5 сентября) 1919 года началось с того, что 28-я советская дивизия заняла Орловку и стала продвигаться на линии Волга — балка Грязная при поддержке артиллерии Волжской флотилии.

Когда красные дошли до проволочных ограждений, врангелевский Саратовский пехотный полк, состоявший главным образом из пленных, прекратил огонь и начал сдаваться. Контратака 4-го пластунского батальона успеха не имела. Восточнее 2-й Сводно-гренадерский полк никак не мог выдвинуться из балки Мокрая Мечетка. 4-я Кубанская и Сводно-горская дивизии, ждавшие в тылу, из-за холмистой местности не могли видеть бой, но почуяли неладное и по собственной инициативе пришли на помощь пехоте. Командующий 4-й Кубанской дивизией полковник Скворцов и командующий Горной дивизией полковник Шинкаренко скомандовали: «Шашки к бою!» Лава 4-й Кубанской атаковала на фронте между Саратовским большаком и Городищем, Сводно-горская дивизия двинулась по дороге Прудки — Городище.

Советская 28-я стрелковая дивизия и поддерживавший ее полк матросов Волжской флотилии были опрокинуты и отступили почти до Орловки, где преследующая их белая кавалерия была остановлена сильным артиллерийским огнем.

Врангель в этот момент находился на поле боя у станции Разгуляевка. Матросский полк под прикрытием огня судовой артиллерии атаковал между Волгой и Саратовским большаком и вышел к орудийному и французскому машиностроительному заводам на окраине Царицына. Барон приказал командиру 1-го Кубанского казачьего корпуса генералу П. К. Писареву атаковать прорвавшийся полк во фланг 2-м Сводно-гренадерским полком и вызвал из Царицына свой личный конвой. Почти все матросы были изрублены и подошедшими от Разгуляевки полками 4-й Кубанской дивизии. Врангелевский конвой выбил матросов с французского завода. По словам самого Врангеля, было взято 500 пленных и полдюжины пулеметов.

Эти кавалерийские атаки, решившие участь красного наступления, запечатлел в своих мемуарах штабс-капитан 2-го Сводно-гренадерского полка К. С. Попов:

«Вдруг мы заметили на высотах у ст. Разгуляевки группу начальствующих лиц: появился генерал Писарев с частью штаба. Два конных орудия немедленно были установлены там же и открыли огонь. Мы остановились, и нашим глазам представилась редкая по своей красоте картина атаки нашей 4-ой Кубанской дивизии полк Скворцова на красную пехоту, спускающуюся в Городище. Сверху нам казалось, что лошади поднимаются по отвесной горе, всюду замелькали всадники. В атаку неслись 2-й Кавказский и 2-й Уманский полки. Красные открыли беспорядочный огонь. Лавина нашей конницы все поднималась, и вот на солнце блеснули шашки. В момент всё было кончено. С гор спускались уже не цепи, а толпы пленных. Нам же предстояло выбить красных из занятых ими окопов Саратовского полка, который только что целиком сдался красным, перебив своих командиров. Мимо нас вели пленных, трубачи играли сбор, отовсюду спускались казаки, многие вытирали шашки.