Ведьма бывшей не бывает - Анастасия Никитина

Мире, попросив остаться в одиночестве. Выждала несколько часов, чтобы чёртова птичка уж точно успела добраться до адресата. И отправилась следом.

Щучье веление на этот раз не подвело. Я вместе с кувшином, который домовой проводил тоскливым взглядом, оказалась именно там, где пожелала, то есть рядом с царевной. Та поджидала меня у постели мужа.

- Прости. Куда мне совсем одной податься? - повинилась она. - Пока объяснишь, куда да зачем…

- В том, что ты царевна, есть свои минусы, - кивнула я, на мгновенье представив себя на её месте.

- Что это? - спросила Мира, чутко потянув носом воздух. - Ты же написала, что нет у тебя лекарства.

- Нет. Это поддержка. Чтобы… Ну… Чтобы у нас времени на поиски больше

было.

- И много? -оживилась царевна. - Видать, нет лекарства этого на свете. Но я другое надумала! Пойду у Яги молодильное яблочко просить. Говорят, оно любую хворь излечивает…

- И зреет один раз в сто лет, - перебила я. - Последнее как раз пару месяцев как созрело. На сто лет никакие зелья твоему мужу жизнь не продлят.

- А я всё равно попробую. Может, его она мне и даст, - упрямо закусила губу Мира, сжимая кулаки.

- Угу. Она даст, - буркнула я. - Догонит и ещё раз даст. Но это тебе решать. Я же пока только вот что выяснила.

И попутно, по капле вливая в безвольные губы царевича лечебное зелье, я рассказала Мире всё, что узнала о пересмешницах.

- Жуть какая, - то и дело ёжилась она, придерживая голову мужа. - Но у нас таких нет, чтоб в друзья-подружки набивались. Да и нового никого уже много лет в теремах нет.

- Так уж и нет. Можно подумать, ты каждую служанку знаешь, - обозлилась я, почувствовав обречённость, снова горчившую в её голосе.

- Знаю. Отчего ж не знать? Я пока на память не жалуюсь.

- Ну, хорошо. Тогда про каждую рассказывай. Когда появилась, где живёт, и всё такое.

Разговор затянулся на весь день. Ловкие служанки принесли нам обед прямо в спальню царевича. Это никого не удивило. Видимо, Мира проводила здесь большую часть своего времени. На меня немного косились, но судя по сожалеющим взглядам, которые каждый бросал в сторону больного, его давно уже записали в покойники. А потому присутствие странной ведьмы, неизвестно откуда появившейся здесь, никого не заинтересовало.

- Не было никого нового, - в сотый раз покачала головой Мира и подняла на меня больные покрасневшие глаза. - Никого…

- И никто не уезжал, не приезжал, и вообще? - продолжала цепляться за соломинку я.

- Да сколько раз повторять?! - вспылила царевна. Испуганно глянула на мужа, прижав ладонь к губам. И уже куда тише добавила. - Злата вот только уехать хотела, да и то в тот же день воротилась.

- Злата? - насторожилась я.

- А! - Мира махнула рукой и отвернулась, глядя в быстро темнеющий прямоугольник окна. - Устала она Илюшу беспутного дожидаться. С царём-батюшкой повздорила и велела карету закладывать. Да только далеко не уехала. С полпути вернули её царские гонцы.

- Но с Иваном-царевичем она как, дружила? Может, нравился он ей? - не отставала я.

- Да что ты такое говоришь? - покраснела царевна. - Злата девица чистая, не чета мужу своему беспутному. На чужих супружников не заглядывается. Да, бывала она в Ивановом тереме часто. Почитай каждый день.

- Ну вот! - нахмурилась я. - А потом Иван уснул и умер!

- Два с половиной года бывала. А потом вдруг умер? Ты ж сама говорила, что пересмешница так долго терпеть не может. Нет… Не она то. Злата со всеми ровна. Мила да приветлива. Хоть чернавка, хоть царевна. Всё едино. Такой уродилась. Не чета мужу своему негодному… Вот кто пересмешником быть может!

- Прости, что? - опешила я.

- Илья! Кто жену обмануть может да клятвы брачные позабыть, тот и убить может.

- Иван умер раньше, чем вернулся Илья, - напомнила я.

- А может, он скрытно возвернулся, а мы и не ведаем?! - запальчиво возразила царевна. Видимо, её идея нравилась ей всё больше и больше. - Ты только послушай, матушка, что он творит, беспутный, а уж потом суди!

- И слушать не буду, - поднялась я. - Ни к чему это.

- Да как же так-то, матушка?!

- Не стал бы пересмешник поперёк воли людской идти. Ему всем нравиться надо. Или пугать на крайний случай, - выкрутилась я. Выслушивать очередную порцию проклятий на Илюшкину, а значит, и на свою голову я была не готова. - Ты мужу питьё моё давай. Три раза в день по половине плошки. Я потом ещё принесу. А я домой вернусь. В книжках покопаюсь. Может, найду, как ещё можно тварь эту на чистую воду вывести. И это… Ты бы разогнала всех отсюда. Пересмешнику, чтобы силы тянуть, надо близко быть. Не в одной комнате, но всё же…

Мира покивала, но я чувствовала, что проклятый пересмешник, кем бы он ни был, уже слишком глубоко влез в эту семью, и его-то точно не прогонят. Вспомнились слова старого домового: «Узнать-то мало. Сперва подойти надо к ней, а люди-то и не пускали. До последнего не верили, что пересмешницу возле себя пригрели…» Сейчас я видела, как это выглядит в реальности.

Мне самой больше всего подозрений внушала Злата. Слишком уж любили все вокруг чужую в общем-то девицу. Но я понимала, что меня может подталкивать под руку элементарная ревность. Ведь, по сути, её алиби было сродни Илюшкиному. Того тут и близко не было, когда умирал царевич Иван. А она - наоборот, уже болталась тут несколько лет, и ничем себя не выдала. А потом вдруг как с цепи сорвалась: два царевича за несколько месяцев, это перебор. Если она до того втихаря жрала кого-то менее заметного, чем царские наследники, то почему раскрылась теперь?

Ответов на эти вопросы у меня не было. Как не было и понимания, что же делать. Даже наивная мысль собрать кровь со всех царских домочадцев лопнула как мыльный пузырь. Стоило только заикнуться об этом Мире, как та от ужаса едва не упала в обморок. Кровь здесь была чем-то сакральным. Люди верили, что через неё можно обрести едва ли не полную власть над человеком, навести страшные проклятья и завладеть душой. Так кто бы поверил,