Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - Роджер Долтри

Где-то в информационных записках я увидел раздел «band with» (ширина полос. – Прим. пер.). Все, что касалось групп, даже их ширина, было по моей части (игра слов, построенная на том, что в английском языке слово «band» обозначает как «музыкальную группу», так и «полосу». – Прим. пер.). Так что мне удалось заговорить зубы аудитории и выйти сухим из воды. Под конец даже раздались аплодисменты (вероятно, просто из вежливости). А потом мы все полетели в Вегас, чтобы срубить быстрых денег.

Через несколько недель после работы в Вегасе правда вышла наружу. Все это оказалось разводом, не было никакой технологии. Хуже того, Фенн был вовсе не Фенн. Под этим именем скрывался Дэвид Ким Стэнли, осужденный мошенник, который находился в бегах с 1996 года. На своей афере он заработал более 28 миллионов долларов и потратил 16 миллионов долларов на бесплатную вечеринку. В списке приглашенных гостей значились не только мы – туда вошли Тони Беннетт, Оркестр Брайана Сетцера, Dixie Chicks, Натали Коул и KISS. И нам всем заплатили. Кажется, Стэнли просто хотел устроить самую большую бесплатную вечеринку для фанатов рока и его друзей. Самым странным было то, что Стэнли, он же Фенн, самый большой в мире фанат The Who, так и не показывал свое лицо на нашем концерте. Может быть, он замаскировался, а может, он и не был самым большим в мире фанатом The Who.

Тем не менее это шоу и два других, которые мы, пользуясь случаем, согласились отыграть в рамках благотворительного концерта Нила Янга Bridge School Benefit, сплотили нас, как в былые времена. Впервые с 1983 года наша группа состояла из пяти музыкантов. У нас был Зак на барабанах и Джон «Кролик» Бандрик на клавишных. И мы играли хиты. Впервые с 1966 года мы начали концерт с «Anyway, Anyhow, Anywhere». Мы отыграли «Pinball Wizard», «Baba O’Riley», «Won’t Get Fooled Again», «The Kids Are Alright» и «My Generation». Мы были еще на один шаг ближе к тому, кем мы были многие десятилетия назад.

* * *

Ближе к концу 1999 года мне позвонил Бобби Придден. «Сид, – сказал он (он звал меня так с тех пор, как я отправил на помощь ему и нашей дорожной команде грузовик компании «Сид Транспорт», когда у них произошла поломка в шестидесяти милях от концерта в Ньюкасле в 1969 году). – Джон снова попал в беду». На сцене Джон был Быком, неподвижным и безэмоциональным, но за ее пределами он вел экстравагантный образ жизни. Даже концерт в Лас-Вегасе стоимостью в два миллиона долларов не смог надолго удовлетворить его аппетиты. Он жил как Элвис, и его никогда не беспокоил тот факт, что он зарабатывал далеко не как король рок-н-ролла.

Вместо Грейсленда у Джона был Куарвуд, викторианская готическая махина с пятьюдесятью комнатами, расположенная на сорока двух акрах в самой глубине графства Глостершир. Как мог бы сказать агент по недвижимости, к поместью вела длинная дорога, а вход в него был украшен каменными львами на постаментах. Первым, что привлекало внимание, были два коттеджа на участке недалеко от главного дома, где жили его мать Куинни вместе с отчимом Гордоном, которого Джон возненавидел с тех пор, как они съехались. Прямо у кухонного окна дома его матери стоял загон для кур. Из всех возможных мест для курятника на этих сорока двух акрах земли казалось странным построить его именно здесь.

– Не слишком ли много шума и вони будет у окна твоей мамы, Джон? – спросил я его однажды. – Почему бы тебе не перенести цыплят туда, где они никого не будут беспокоить?

– Им там нравится, а Гордон ненавидит цыплят, – ответил он с улыбкой.

Как я уже сказал, у Джона была мстительная черта.

Далее взору открывался сам Куарвуд. В большом коридоре гостей встречал целый полк доспехов, а с кованой подвесной лестницы на веревке свисал Квазимодо в натуральную величину. Если вам удавалось пережить вход, затем вы оказывались в грандиозной кухне-столовой, объединенной из пяти комнат. По стенам располагались выполненные на заказ комоды из грецкого ореха, и на каждой полке и рейке на стене красовались безвкусные тарелки, созданные в ограниченном количестве, на которых изображались сцены американской революции, сюжеты из романов Джейн Остин и знаковые события царствования королевы Виктории. У него в коллекции было около пяти тысяч тарелок. Разумеется, после такого зрелища вам непременно захотелось бы выпить, и, к счастью, у Джона в распоряжении имелся большой бар, заполненный к тому же фаршированным марлином и мясом меч-рыбы, которых он ловил, когда строил из себя Хемингуэя. Он даже заморочился с тем, чтобы положить одну из бутафорских рук на батарейках в пасть акулы. В некоторых спальнях он хранил скелеты на случай, если кто-нибудь из гостей позволит себе чересчур расслабиться, отправляясь ко сну. Все это смахивало на дом с привидениями с фойе из казино Лас-Вегаса.

Доспехи были репродукциями из «Харродс» (один из самых известных, дорогих и больших универмагов Лондона и мира. – Прим. пер.). Тарелки тоже были из «Харродс». Фактически почти все его вещи были из «Харродс», магазина, чей порог я твердо зарекся переступать. Я хочу, чтобы на моем надгробии было высечено: «Здесь покоится Роджер Долтри, чья нога никогда не ступала в “Харродс”». У Джона было иное мнение на этот счет. Ему нравилось, что все в округе видели, как фургон «Харродс» проезжает через его ворота. Даже когда деньги закончились, даже когда солидные люди из налоговой выставляли ему огромные счета, он не прекращал закупаться там. Это была одна из нескольких вредных привычек, которые он приобрел, изображая экстравагантную рок-звезду.

Джон был алкоголиком и большим мастаком сметать со стола все, что оставалось после вечеринок. К концу девяностых это ему аукнулось. Поэтому я отправился к Питу в его дом в Ричмонде и попросил его помочь. Мы должны собрать группу и сделать это как подобает. Пит не был уверен. Он сам был наркоманом и знал о рисках. Если бы мы помогли Джону, то рискнули бы стать его пособниками. Вероятно, жестокость из милосердия сработала бы лучше, но только не в этом случае. Джон упрям как осел и никогда не изменится. После двухчасового разговора Пит все еще колебался, поэтому я оставил его переваривать этот вопрос.

Переваривание прошло успешно. Пит вернулся и объявил, что хочет устроить огромный тур. Тридцать концертов. Нет, даже сорок. Самое масштабное из всего, в чем мы участвовали за последнее время. Я был счастлив не только потому, что нам с Джоном были нужны деньги, но и потому, что это моя работа. Все остальное, чем я занимался, и рядом не стояло с подлинной радостью от осознания того, что я часть The Who. Итак, новое тысячелетие мы отметили грандиозным турне «Привет, мы вернулись». Конечно, мы бы вряд ли провели гастроли под таким названием, но по сути это было так. Мы начали в Тинли-Парк, штат Иллинойс, и спустя четыре месяца и тридцать семь концертов мы оказались в Альберт-холле в ноябре, чтобы отыграть два благотворительных шоу для Teenage Cancer Trust. Мы с Питом были покровителями этой организации с самого момента ее открытия в 1990 году. Наше возвращение произошло ровно так, как я себе и представлял с тех самых пор, как в 1983 году я объявил о нашем уходе. После всех экспериментов оказалось, что оригинальный формат «рок-группа играет рок-музыку» все еще работает. Кто бы мог подумать?