Так умирают короли - Владимир Гриньков

Мартынов же, как мне показалось, совсем не задумывался о печальном. Он почувствовал, что игра пошла, и стремился закрепить успех. Утром я обнаружил, что он пребывает в приподнятом настроении.

– До поры до времени тебя вообще не будет ни видно, ни слышно, – изложил он свой план. – Я буду допрашивать Алекперова, а ты пока почитаешь газетки в соседнем кабинете. Когда я почувствую, что он спекся и ему осталось всего чуть-чуть, появишься ты, и мы его дожмем общими усилиями.

– Как же мы его дожмем? – затосковал я.

У меня сложилось впечатление, что Мартынов слабо представляет, с кем ему придется общаться. Алекперов – не мальчишка-карманник, которого приводит в трепет одно только слово «допрос».

– Помнишь, ты мне рассказывал о разговоре Алекперова с Самсоновым?

– Это когда шел разговор о внесении изменений в программу? – вспомнил я.

– Вот-вот. И Алекперов тогда дважды повторил, что надо бы Самсонову прислушаться, иначе его скоро начнут бить.

– Но это было выражено в шутливой форме.

Мартынов нервно хрустнул пальцами.

– Давай на время забудем о том, что тебе в алекперовских словах послышалась шутка, – предложил он. – Пусть все будет всерьез. Ну вот так тебе услышалось, что там угроза была!

Я начал смутно догадываться о роли, уготованной мне.

– Когда я тебя приглашу, ты подтвердишь, что Алекперов угрожал Самсонову.

– Никогда! – замотал я головой.

– Почему?

– Потому что интонация была шутливая!

– А смысл сказанного? А сама атмосфера? Разве ты не почувствовал ничего?

– Почувствовать-то я почувствовал…

– Вот! – воскликнул Мартынов и уличающе ткнул меня в грудь пальцем. – Не важна интонация! Важно то, что стоит за словами!

– Он на меня в суд подаст. И выиграет дело.

– Не выиграет. Вас было трое: ты, он и Самсонов. Самсонов мертв. Больше свидетелей нет. А то, что Самсонова в конце концов убили, косвенно говорит в твою пользу. Так что ни один суд не удовлетворит алекперовский иск. Да он и судиться-то не будет. Если мы не сможем доказать его вину, он будет только одного желать – чтобы все как можно быстрее забыли о нем и о его причастности к этому делу. Так что самое страшное, что тебе грозит, – это его, Алекперова, персональная к тебе нелюбовь. Но это, я думаю, ты переживешь. Уедешь к себе в Вологду и все забудешь.

Мартынов ободряюще потрепал меня по плечу. Мне не оставалось ничего другого, кроме как вздохнуть.

Алекперов прибыл в половине десятого. К этому времени я уже сидел в смежной с мартыновским кабинетом комнате, и все, что в том кабинете происходило, слышал очень хорошо, поскольку соединяющая два помещения дверь была приоткрыта. Мне показалось, что Мартынов сделал это намеренно, чтобы я был в курсе происходящего и успел подготовиться к своему выходу.

Кроме Мартынова, судя по голосам, в кабинете находились еще двое сотрудников, которые создавали численный перевес в надежде психологически подмять Алекперова. Но начало допроса, к моему удивлению, оказалось миролюбивым. Не допрос, а дружеская беседа. Мартынов проявил живейший интерес к телевизионным делам. Ему хотелось знать и то и это, и Алекперов с завидным усердием прочел присутствующим краткую лекцию о телевидении. Зная, зачем его пригласили, нельзя было не удивиться тому, как бестрепетно транжирит свое время Мартынов. Так они пробеседовали более четверти часа, и я уже думал, что это никогда не закончится, как вдруг Мартынов, не меняя интонации, объявил, что пора бы уже перейти непосредственно к допросу, и предупредил Алекперова об ответственности за дачу ложных показаний. Там, в кабинете, повисла тягучая пауза, и я вдруг понял, что напрасно сомневался в профессионализме Мартынова. Я не был на подозрении, но, как и Алекперов, почувствовал, как изменилась атмосфера, и даже мне стало немного не по себе.

Сначала шли традиционные вопросы: фамилия, имя, отчество, дата и место рождения. Алекперов отвечал четко и кратко, и я чувствовал его напряжение, проступающее сквозь внешнюю невозмутимость.

От стандартных вопросов Мартынов не перешел сразу к «делу Самсонова». Разговор крутился вокруг телевизионных дел, как будто следователь исподволь подбирался к главному. Как распределяется эфир? Кто занимается закупкой программ? Сильна ли конкуренция между каналами и как между этими самыми каналами решаются спорные вопросы? Все это почему-то интересовало Мартынова, и мне опять показалось, что он нещадно транжирит время.

Часто ли появляются новые программы? Эта частота вполне удовлетворительна или каналы испытывают дефицит новых идей и новых ведущих?

У Алекперова был все такой же спокойный голос, когда он отвечал на эти вопросы.

Что предпринимает руководство канала, чтобы разнообразить пакет программ? Может ли оно, руководство, проявлять в этом вопросе инициативу? Какую? А что это за история с тайно проведенным оформлением прав на программу покойного Самсонова?

После этого вопроса в кабинете вновь воцарилась тишина – как в тот миг, когда Мартынов объявил, что начинается непосредственно допрос. Я не видел лица Алекперова, но мне представилось, что он вряд ли сумел сохранить выражение невозмутимости.

– А что за история? – переспросил он.

Было понятно, что тянет время, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли. А ведь ни о чем серьезном пока речь не шла.

Мартынов терпеливо разъяснил, что он имеет в виду.

– Я действительно занимался этим вопросом и зарегистрировал программу, – после паузы подтвердил Алекперов.

– На себя? – уточнил Мартынов.

– Нет. Образовано юридическое лицо – фирма «Вот так история!».

– Но вы являетесь ее учредителем?

– Не я.

– А кто?

– Горяев.

Все верно. Чтобы не покупать программы у самого себя, что выглядит очень некрасиво и может еще выйти боком, лучше поставить учредителем постороннего человека. И тем не менее всем распоряжаться самому.

– Мы допросили Горяева, – не стал играть в кошки-мышки Мартынов. – Он сказал, что предложение возглавить эту фирму он получил непосредственно от вас. Хотите послушать протокол допроса?

– Не надо, – ответил Алекперов. – Я действительно делал ему такое предложение.

– Значит, эта фирма – все-таки ваша собственность?

– Это собственность господина Горяева, – ответил Алекперов и добавил после паузы: – Юридически.

Все-таки нервы не выдержали.

– Я бы оставил в стороне юридические тонкости, – сказал Мартынов. – Здесь все в этом разбираются неплохо. Гораздо интереснее обсудить фактическую сторону вопроса. Итак, вы организовали эту фирму. Вы сразу определили, что вести программу будет Горяев?

Мне показалось, что Алекперов должен был восстать против такой постановки вопроса и твердо придерживаться версии о непричастности к делам вновь образованной фирмы «Вот так история!», но он повел себя иначе. То ли его сбил с толку уверенный тон Мартынова, то ли он понял, что не получится долго сохранять в тайне обстоятельства появления фирмы на свет.