Слепой. Проект «Ванга» - Андрей Воронин
Шрифт:
Интервал:
За этим стандартным вступлением последовала такая же стандартная, выверенная до доли секунды пауза. Никто не встал, и Борис Григорьевич, резко кивнув головой, сказал:
– Что ж, тогда приступим.
Ощущение надвигающейся беды так и не прошло, и сеанс он провел, мягко говоря, спустя рукава. Впрочем, никто из зрителей этого, кажется, не заметил.
* * *Вернувшись с работы, Ирина услышала доносившееся из гостиной бормотание включенного телевизора и огорчилась: ее муженек, оказывается, вовсе не был занят спасением мира. И вот, будучи совершено свободным, вместо того чтобы встретить усталую жену с работы, он, как истый, коренной, потомственный россиянин, валяется на диване и смотрит телевизор!
Снимая туфли, она прислушалась. Напористый мужской голос говорил что-то неразборчивое, время от времени делая длинные паузы. Периодически его заглушал похожий на шум прибоя рев множества голосов, из чего следовало, что по телевизору показывают футбол, или хоккей, или какое-нибудь другое, столь же бессмысленное и скучное, по мнению Быстрицкой, зрелище.
Отогнав вспыхнувшую было обиду, Ирина повесила на плечики плащ и, прихватив сумку с продуктами, двинулась прямиком на кухню. В дверях гостиной она, однако, задержалась – не столько затем, чтобы выяснить, каким именно зрелищем так поглощен супруг, сколько из чисто спортивного интереса: заметит он ее появление или нет?
Глеб, казалось, ничего не замечал. Он сидел в кресле напротив телевизора, подавшись вперед, упершись локтями в колени, и, не отрываясь, смотрел на экран. В правой руке у него был пульт, в левой дымилась забытая сигарета, пепел с которой, как заметила Ирина, успел уже по крайней мере дважды упасть на ковер.
Правда, по телевизору показывали не футбол, не хоккей и даже не одну из этих новомодных псевдоспортивных игр, где великовозрастные болваны перебегают по качающимся пенопластовым плотикам бассейны с ледяной водой и дерутся надувными подушками с разъяренными быками. На сцене стоял одетый в темный деловой костюм мужчина довольно заурядной наружности и, совершая руками странные движения, что-то говорил отрывистым, неприятным голосом. Битком набитый зал реагировал на его слова и жесты взрывами хриплого рева, в котором Ирина с очень неприятным чувством различила истерические выкрики, стоны и даже рыдания. Судя по тому, что съемка велась с одной точки и не отличалась высоким качеством, это была не трансляция, а любительская запись; догадка Ирины подтвердилась, когда она увидела яркий рубиновый огонек, рдевший на панели видеомагнитофона.
Пожав плечами, она хотела уйти и вдруг поняла, почему лицо стоящего на сцене мужчины показалось ей таким знакомым. Это был Борис Грабовский собственной персоной, и Ирина поразилась тому, насколько ясновидящий за работой отличается от образа, созданного газетными репортажами и телевизионными интервью.
Забыв о своем намерении пойти на кухню и приготовить бездельнику мужу ужин, которого тот не заслужил, Ирина стала смотреть и слушать. Ее хватило ровно на три минуты, после чего она вдруг поняла, что насмотрелась на Бориса Григорьевича Грабовского и наслушалась его речей досыта – что называется, на всю оставшуюся жизнь. Откровенно говоря, ясновидящий производил отталкивающее впечатление, и теперь она начала понимать, почему Глеб так кипятится всякий раз, когда при нем упоминают имя Грабовского.
Опустив на пол сумку с продуктами, она неслышно, на цыпочках подошла к креслу и нацелилась дернуть мужа за ухо, но Сиверов, который, казалось, был целиком поглощен происходящим на экране, в самый последний момент неуловимо быстрым движением успел отдернуть голову.
– И давно ты наблюдаешь за моим отражением в окне? – обнимая его сзади, с улыбкой поинтересовалась Ирина.
Глеб выключил телевизор и погасил сигарету.
– За каким отражением? – удивился он.
Подняв глаза, Ирина увидела, что шторы на окне плотно задернуты. Больше никаких отражающих плоскостей, кроме экрана только что выключенного телевизора, в поле зрения не было. Услышать ее шаги муж не мог тоже – телевизор так орал, что за спиной у Глеба мог бы незамеченным промаршировать индийский слон.
– Знаешь, теперь я, кажется, понимаю, почему ты так не любишь этого Грабовского, – сказала она, решив оставить в стороне вопрос о том, как все-таки Глебу удалось сберечь свое ухо.
– А он не баба, чтоб я его любил, – особым, «казарменным» голосом важно пробасил Сиверов.
– Ну, не уважаешь, – терпеливо произнесла Ирина, игнорируя его попытку отшутиться. – Не веришь. Не…
– Кто сказал, что не верю? – возмутился Глеб. – Кто сказал, что не уважаю? Разве такого человека можно не уважать?!
– Опять ты за свое, – вздохнула Быстрицкая и, повинуясь мягкому, но настойчивому давлению обнимавших ее рук, присела на подлокотник кресла. – Перестань сейчас же, я устала, и вообще…
– Я просто исследую местность, – неохотно убирая руки, с обидой сказал Сиверов. – Прикидываю, не прикупить ли участочек под фазенду…
– Перебьетесь, гражданин, – строго одернула его Ирина и снова вздохнула. – Нет, ты не увиливай…
– А я и не увиливаю.
– Вот и не увиливай. Ты ведь нарочно принес домой эту гадость, чтобы я посмотрела и отговорила Нину обращаться к этому… экстрасенсу?
– Странное дело, – с глубокомысленным видом изрек Сиверов, глядя в потолок. – Казалось бы, слово «экстрасенс» вполне литературное… ну, по крайней мере, печатное. А ты ухитрилась произнести его так, словно это неприличное ругательство. Из тех, что ребятня на заборах пишет…
– Не увиливай, – строго повторила Ирина.
– И вообще, вы, женщины, странный народ, – будто не слыша, продолжал Глеб. – То вы его защищаете чуть ли не кулаками и каблуками, то готовы на куски разорвать… Вот как, скажи на милость, я должен это понимать?
– Я просто не знала, как это выглядит, – сказала Ирина. – Даже не представляла.
– А могла бы, – прежним легкомысленным тоном заметил Глеб. – И потом, согласись, работа хирурга тоже выглядит, мягко говоря, неаппетитно.
– Ну, ты сравнил!
– А что? Разница лишь в том, что хирург штопает тела, а наш Борис Григорьевич – души. И, надобно тебе заметить, не без успеха.
– А ты-то откуда знаешь?
– Видел собственными глазами, – заявил Глеб. – Это же я снимал. Ты
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!