Две судьбы. Книга 4. Золотая клетка - Семен Малков

Был погожий зимний день; ярко сияло солнце; небольшое село Михайловское утопало в сугробах, но дорога к церкви была хорошо расчищена, — благодаря прекрасному хору послушать службу приезжали даже из Москвы. Совершить обряд крещения приехали на четырех машинах. Петр привез Юлю и Льва Ефимовича на «джипе»; Михаил Юрьевич, с женой и дочками прибыл в лимузине; супруги Розановы и семейство соседей Суховых — на своих «Ладах». Собрались вовремя, и ожидание получилось недолгим: все, пожелавшие креститься уже на месте.

Обряд оказался очень продолжительным. Более двух часов солидный батюшка водил всю группу крестящихся — а в ней люди разного возраста, от малых детей до стариков, — по храму, неспешно выполняя разные процедуры. Наконец, к облегчению уставших от ожидания родных и друзей, окропил обращенных в веру святой водой и надел на них крестики.

— А я-то думал, им окунаться придется, — немного разочарованно заметил Яневич (он впервые присутствовал на крещении) стоявшей рядом с ним Светлане Ивановне. — Все время ждал, что начнут раздеваться, и сочувствовал — в церкви прохладно.

— Сейчас лишь слегка обрызгивают водицей, — с улыбкой объяснила она. — А меня, мама говорит, окунали в купель.

Немного усталые, но довольные и полные впечатлений, все разъехались по домам. Доставив Льва Ефимовича с Юлей на новую квартиру, Петр остался у них обедать. Изрядно выпили, отмечая выдающееся событие; закончив трапезу, Яневич отправился в больницу, чтобы подробно описать Раисе Васильевне все, что происходило в церкви.

Как только они остались одни, разгоряченная Юля подбежала к сидящему за столом Петру, обняла его сзади за шею и горячо прошептала на ухо:

— А у меня произошло еще одно событие… держала пока в секрете. — И чмокнула его в ухо. — Слушай же, — я тебе не говорила, но вчера… все подтвердилось. У нас будет ребенок!

— Ты… беременна? — растерянно произнес Петр, поднимаясь и с удивлением сознавая, что не испытывает особой радости. — Ошибки быть не может?

— Не похоже, что ты счастлив стать молодым папашей, — Юля, сразу погасла и отстранилась. — А я-то надеялась тебя обрадовать!

— Ну что ты, Юленька! Конечно, я рад! — покривил душой Петр. — Просто хотелось, чтобы это произошло у нас после свадьбы, — нашел он убедительный довод. — Сама знаешь: люди смеются, когда невеста идет под венец с пузиком.

Юля на это лишь пожала плечами.

— Пусть смеются! Не я первая, не я последняя. Меня это ничуть не волнует! — небрежно произнесла она и пристально посмотрела ему в глаза. — А вот твоя реакция и то, что ты… как-то от меня отдалился, — это очень волнует.

Чувствуя любящим сердцем, что с ним происходит неладное, Юля порывисто обняла его и, ластясь, горячо прошептала:

— Умоляю тебя, милый, открой: что тебя мучит? Мне сейчас это особенно важно знать… Я ведь вижу, что последние дни ты сам не свой.

«Нельзя, глупо, жестоко говорить ей правду, тем более сейчас, в таком положении! — предупреждал Петра разум, но прямая его, честная натура требовала ничего не скрывать. — Юля должна знать, что у меня на душе, — мысленно решил он, прислушавшись к голосу совести. — Именно сейчас я не имею права ее обманывать!» Собрался с духом и тихо произнес, опустив голову и не смея смотреть ей в глаза:

— На днях я узнал, что причиной моего разрыва с Дашей и отмены нашей свадьбы стала подлая мистификация, искусно разыгранная моим бывшим другом Кириллом Слепневым.

Помолчал и добавил:

— Если верить тому, что мне рассказали, то Даша ни в чем не виновата, и пострадала из-за подлости Кирилла и моей глупости. Нет нам прощения! — С досадой махнул рукой и умолк, уже жалея о том, что сказал.

Юля, убитая услышанным, тяжело опустилась на стул и разрыдалась. А он лишь молча наблюдал за ее горем, не находя слов, чтобы утешить. Так длилось с полчаса, пока она не успокоилась.

— Вот что, Петя, иди домой! — произнесла она тихо, перестав плакать. — Мне нужно побыть одной, переварить эту горькую пилюлю. Я ведь тебя понимаю, — глаза ее снова наполнились слезами, — и, может быть, отступилась бы, если бы не это… — И осторожно коснулась своего живота.

Она не поднялась, чтобы его проводить, и Петр отправился домой, испытывая жестокие угрызения совести.

В круговерти производственных забот и деловых встреч Петр немного отвлекся от своих сердечных переживаний. С Юлей уже несколько дней не виделся: в разговорах по телефону она не проявляла к этому стремления, ссылаясь то на нездоровье, то на занятость.

«Все еще сердится, и поделом мне! Нечего было язык распускать! — Он осуждал себя за излишнюю откровенность. — Незачем ей было об этом знать, тем более что я не собираюсь ничего менять!»

С того момента, как узнал, что Даша не виновна, в душе Петра поселилась тоска по утраченному незабываемому счастью, — он ничего не мог с собой поделать. Это не только тяготило его, но мешало восстановить прежние, искренние отношения с Юлей. И, как всегда в таких случаях, изрядно намучившись, он отправился в Марьино за советом и утешением.

Деда Петр дома не застал: старый профессор еще не вернулся с заседания ученого совета. Зато Вера Петровна сразу окружила любимого внука заботой и вниманием. Повела в гостиную, усадила рядом с собой на диван.

— Вижу, Петенька, у тебя снова сердечные проблемы. Поделись с бабушкой! Может, тебе мой совет и пригодится. Хотя все же лучше подождать деда, — предложила она, преданно глядя на него ясными серыми глазами. — Он вот-вот придет. Ум хорошо, а два лучше!

— Тебе, как женщине, наверно, виднее, что мне делать в ситуации, в которой я оказался, — понурившись, произнес Петр, желая поскорее высказать ей то, что его мучило. — Я сделал глупость и теперь не знаю, как ее поправить.

Поскольку Вера Петровна молча ожидала продолжения; он объяснил:

— Недавно я узнал правду о том, что произошло на дне рождения у Кирилла. Даша мне не изменяла и ни в чем не виновата! — Голос его дрогнул, но он продолжал: — Это была инсценировка! Нам подсыпали снотворного и все подстроили, а я, дурак, попался на эту удочку.

Разволновавшись, Петр умолк; потом овладел собой:

— Произошла ужасная несправедливость, но ничего уже не изменишь! Мне бы промолчать, но Юля заметила, что меня это мучает, и я откровенно ей все рассказал. Теперь и она переживает.

— Да уж, что и говорить — история… — поразилась Вера Петровна и, неожиданно взглянув на внука, спросила: — Скажи честно: ты все еще любишь Дашу?

— Ну а если и люблю, что сейчас поделаешь? — угрюмо признался Петр. — Я дал слово Юле жениться и сдержу его, если она не передумает!

— И сделаешь непоправимую ошибку, дорогой! — убежденно молвила Вера Петровна. — Поверь моему опыту. Ведь сердцу не прикажешь! Насилие над собой не принесет настоящего счастья.

— Разбитый кувшин не склеишь, бабушка! А Юлю я достаточно люблю и уважаю, чтобы прожить с ней жизнь, рассудил Петр и, опустив глаза, добавил: — Есть еще одно обстоятельство, почему я на ней женюсь.