Клариса. По ту сторону холста - Олла Дез

не устроить истерику. Клари, возьми себя в руки. Ты справишься.

— У меня будет ряд рекомендаций для вас, неска Клариса, по поводу питания, режима. И еще. Ваша магия усилится. Могут появиться необычные ощущения. Не пугайтесь, это нормально. Ваш ребенок сильный маг, и он может иногда влиять, оповещать или усиливать магические потоки, — продолжил доктор.

Да. Сегодня он уже оповестил. Глупая мама. Ты обратишь на меня свое внимание? Только так и смог тебе сказать о моем присутствии в твоей жизни.

Доктор завершил свою лекцию о правильном питании, регулярном сне и отсутствии волнений. Я слушала его в пол уха.

А как я скажу об этом Рихарду?

Наконец доктор выговорился, и я встала с дивана и пошла на выход. А выйдя, я прижалась к мэтру и почувствовала, что мне легче, от того, что его руки ласково гладят меня по голове и он произнес:

— Ну, ну, Клари. Все будет хорошо. Мы справимся, вот увидишь. Все будет хорошо.

Я прижималась к Мэтру Липринору.

Что же мне теперь делать?

Глава 17. «Мнемозина», также «Лампа памяти» и «Рикорданза», Данте Габриел Россетти

Тайные думы поэта

В сердце его прихотливом

Стали потоками света,

Стали шумящим приливом.

Музы, в сонете-брильянте

Странную тайну отметьте,

Спойте мне песню о Данте

И Габриеле Россетти.

Гумилев Н. С. «Беатриче» 1910 год.

— Нет. Я не буду в этом участвовать, — по-моему, это моя любимая фраза в разговоре с братьями. Ни к чему не приводящая, впрочем. Они все равно уговорят, и я поддамся.

— Клари, ну в этот раз точно ничего не случится. Вот честно. Да и что может случиться на аукционе в центре Лютеции? — спросил Себ.

— Мы просто сходим посмотреть на картину, выставленную на нем. И всё, — вторил брату Габби.

— В прошлый раз вы тоже говорили так и были разбойники — ради принципа возразила я.

Хотя уже знала, что пойду на этот их аукцион. Но врагу не сдается наш гордый варяг. И потом, надо же уважать традиции и поспорить. А то расслабятся.

— Заметь, Клари. Что это не мы на них напоролись. Это Его Светлость попал в переделку, а мы его спасли, — гордо оповестил меня Габби.

— Да. Я вынуждена, признать. Ладно. Какой у нас план? — надоело спорить, и я решила согласиться.

Прошло две недели, но я так и не рассказала ничего Рихарду. Он по-прежнему был чем-то все время занят. Между нами установились странные отношения. Мне стало даже казаться, что он разлюбил меня. Он стал как будто дальше. Может, правы те, кто утверждал, что мы расстанемся очень скоро и дело только во времени. Как быстро он наиграется. Или это и в самом деле всего лишь работа, и я просто накручиваю себя. Да и гормоны вместе с магией вели себя отвратительно. Срок был еще очень маленький, а я то хотела кого-то убить, то рыдала над картиной в три ручья, не решаясь дотронуться. Хотя это и был портрет. Но выражение глаз девушки выражало такую беспомощность, что мне захотелось плакать.

О том, что я жду ребенка, знал только мэтр Липринор. Он молчал, но каждый раз спрашивал, сказала ли я Его Сиятельству. И получив отрицательный ответ, неодобрительно качал головой. А я все ждала подходящего момента. А его всё не было.

После визита к врачу я запоздало подумала, что Свен мог ведь и обо всем догадаться, но он молчал. И ни словом, ни жестом не показывал, что о чем-то догадывается. И я решила, что если он и подозревает, ему до этого нет никакого дела. А секреты Свен хранить умеет.

С магией тоже творилось неладное. Художники оборачивались ко мне и начинали вести долгие пространные объяснения смысла жизни, все время меня предостерегали, поучали, давали советы. Один из художников долго рассказывал, как получить отвар для лечения головной боли и сколько конкретно волосков их хвоста крысы я должна вырвать. А когда выяснилось, что крыса должна быть мертвой, меня стало тошнить. Это очень сильно утомляло. И я почти перестала пользоваться магией. Только если мэтр говорил, что ну очень нужно определить подлинность и принадлежность. Но по-настоящему известных художников в лавке у мэтра и его соседей не было. А из Лувриора запрос на мои услуги пока не приходил. Хотя мэтр Басюдором и уверял меня, что они будут.

Аукцион проходил в шикарном особняке, стоящем на одной из центральных улиц. Мы решили, что придем туда пешком. Машину герцога мне брать не хотелось, так же, как и оповещать его о чем бы то ни было. Он последнее время не слушал меня. Что бы я ни говорила, натыкалось на глухую стену. Он не слышал или не хотел слышать. А машина приятелей Свена и Габби были не самыми подходящими для поездки на аукцион. Да и идти от замка Рихарда было недалеко.

Оделись мы, как и было запланировано, совершенно сногсшибательно, как и планировалось. Чтобы ни у кого и мысли не возникло, что мы не можем себе позволить купить картину. Я была обвешена с ног до головы драгоценностями и в одном из своих самых дорогих платьев с золотой вышивкой по подолу и лифу. Габби с нами не шел. В самый последний момент у него образовалось срочное дело в адвокатской конторе, где он работал. И пропустить он не мог. Поэтому мы шли втроем. Я, Свен и Себ.

Свен, как только узнал о нашем походе, от болтуна Габби заявил, что либо он идет с нами, либо мы никуда не идем. Мы не возражали. Я так уж точно. Со Свеном было надежно. Самый разумный из нас. Самый физически сильный. Он сохранял спокойствие, даже под взрывами на горе и в склепе с призраком. Себастьян и Свен выглядели замечательно. Я никогда не видела их обоих в парадных костюмах, и это, как оказалось, незабываемое зрелище. Два таких внешне непохожих, но оба великолепных. Я позавидовала самой себе при мысли, что у меня на аукционе будет два таких кавалера.

Мы медленно, не торопясь, поднялись по мраморной лестнице и прошли внутрь после того, как перед нами услужливо открыли двери. Все входящих сразу же приглашали в зал предварительного ознакомления с лотами сегодняшнего аукциона. Их было немного. Организаторы явно напирали на качество, а не на количество.

Я была с мэтром на нескольких аукционах, но там даже предварительного просмотра не предусматривалось. Раздавались всем желающим за