Киммерийский аркан - Михаил Боровых

церемония была закончена, начался пир, но он был кратким, а стол бедным. Подали только мясо убитого священного животного и немного кумыса.

Дагдамм выступил в поход через день.

В этот раз переход через Мертвые Земли дался легче и быстрее потому, что шли проторенными караванными тропами. Вступив на земли хонитов, соединили свои силы с силами под командованием Гварна и прибывшими из каганата подкреплениями. Адар послал в основном молодых, еще неопытных в битвах воинов. Но они рвались в бой, к подвигам и добыче и Дагдамм был рад такому подкреплению.

Гварн был мрачен, Дагдамм спросил его о причинах такого настроения.

— Твой отец, да правит он девяносто девять лет, подарил мне свою наложницу, которая приходится дочерью хану Керею.

— Я помню об этом.

— Но за все время, что она пребывает у меня, я ни разу не коснулся ее.

— Почему же? Она твой законный подарок, отец отказался от прав на нее.

— Она носит ребенка от твоего отца. Мне не поступало на этот счет никаких распоряжений. Не знаю, как поступить.

Сам Дагдамм тоже не знал, что стоит сделать. Возможно, дочь Керея надо удавить вместе с ребенком. Но равно возможно, что Каррас захочет стать этому ребенку отцом. А может быть, велит сохранить жизнь, но прикажет отдать на воспитание бездетной семье простых пастухов.

Пусть решает сам каган.

— Отошли ее в самое дальнее становище. Если Небо будет к нам всем милостиво, то оба, и ребенок и мать умрут от родов.

Внезапно Дагдамм хохотнул и шлепнул себя по бедрам.

— А как там моя нареченная? Эта, еще не годная для брачного ложа?

— Скучает по тебе, царевич. Вбила себе в голову, что любит тебя.

Развеселившийся Дагдамм решил посмотреть на свою жену-ребенка. Та при виде синеглазого гиганта восторженно взвизгнула и побежала, чтобы его обнять. Дагдамм все-так же смеясь, тоже обнял ее и хлопнул огромной ладонью по щуплому заду. Лицо Фаризы было красивым, несмотря на еще детские черты. Но пока у нее не было ни настоящей женской груди, ни зада, которые Дагдамм только и ценил в любовницах. Это отец, старея, брал себе все более юных наложниц. Пышущий молодостью Дагдамм готов был подождать, пока женственность расцветет в полную силу.

— Мой господин. — по-киммерийский заговорила Фариза, смешно коверкая слова чужого для нее языка. — Когда я смогу стать твоей настоящей женой?

— Думаю, еще слишком рано для этого. — улыбнулся Дагдамм.

— Но господин, у меня уже шла кровь!

Не терпится же ей стать «настоящей» женой!

— Я иду на войну. Когда вернусь с войны, ты станешь моей женой.

Лицо Фаризы вдруг сделалось совсем серьезным, не детским.

— Господин. — сказала она тихо-тихо. — Я должна признаться тебе в одном проступке.

— И что же ты сумела сотворить, моя Фариза? — Дагдамм начал с усмешкой, но видя серьезную гримаску на лице девочки переменил тон. — Говори, будь честна со своим господином.

— Да, повелитель. Летом у меня первый раз пошла кровь. Я испачкала новую рубашку. Мне было очень стыдно.

Дагдамм хотел рассмеяться, но понял, по испуганному лицу Фаризы, что история заключается вовсе не в том, и замер, готовый услышать нечто важное.

— Ночью я выбралась из шатра и пошла на реку, чтобы смыть кровь. Потом я услышала топот конских копыт, испугалась и спряталась. К реке приехал человек. Он долго мылся, смывал с себя кровь. Но это было в дни, когда не было войны.

— Быть может, он убил на охоте зверя?

— С ним не было добычи. Да и если бы он убил зверя, зачем ему мыться от крови ночью, в тайне ото всех? — рассудительно сказала Фариза. — Должно быть, он совершил убийство в спину, раз так скрывался.

Умная девочка. Слишком умная для такой малышки.

— Ты знаешь этого человека?

— Да. Он один такой во всем войске.

Фариза поднесла ладонь к лицу, скрывая правую половину.

— Одноглазый? — спросил Дагдамм, но уже знал настоящий ответ.

— Мертвое лицо. Половина лица у него мертвая.

Дагдамм сжал руку Фаризы, та пискнула от боли. Он разжал пальцы.

— Ты кому-нибудь говорила об этом?

— Нет, только тебе, господин. Я виновата, что не рассказала все сразу. Но я испугалась человека с мертвым лицом.

Дагдамм помолчал. Положил ладонь Фаризе на плечо, чуть стиснул его в знак признательности.

— Все боятся человека с мертвым лицом.

— Даже ты? — распахнула глаза Фариза.

— Нет. Но и я остерегаюсь его.

Дагдамм ушел от Фаризы, мысли его были мрачны.

Он хотел послать за Улуг-Бугой и рассказать ему то, что узнал от жены. Он и раньше никогда не верил в то, что батыра убили доганы. Вообще Дагдамм даже думал, что Улуг-Буга сам приказал зарезать несговорчивого брата. Но это сделал Кидерн. Зачем Шкуродер убил Кара-Бугу? Что у него на уме?

Теперь у Дагдамма были сведения, которые могли рассорить его лучшего меченосца с его верным данником. Чувство справедливости в нем взывало к тому, чтобы поступить по законам чести. Призвать обоих и рассказать историю, услышанную от Фаризы. Пусть решают дело поединком.

Но впереди был долгий и сложный поход. Если Кидерн убьет Улуг-Бугу — не минговать нового раскола в рядах баруласов. Если Улуг-Буга убьет Кидерна — против Дагдамма обернутся собственные названные.

Дагдамм решил сохранить тайну до лучших времен. Он бы, наверное, справился бы с бунтом, но его волновало и то, чего он в этой истории не понял.

Зачем Шкуродер убил Кара-Бугу?

Когда войско его двинулось дальше на Север, Дагдамм отпустил баруласов, чтобы они смогли сделать набег на земли доганов. Улуг-Буга и Мерген-хан привестствовали это решение. Они всегда ненавидели «бородатых» гирканцев южной ветви.

На становища доганов налетали отлично вооруженные, сплоченные войной отряды. Они без пощады вырезали селения, жгли шатры и повозки, угоняли скот. Сначала Улуг-Буга еще зверствовал, пытал пленных, стараясь добиться ответа на свой вопрос: кто и зачем в середине лета убил его брата. Но, конечно же, доганы не могли ничего ответить.

Улуг-Буга в ярости разбивал палицей брата одну голову за другой.

Чтобы совершить этот рейд по землям доганов, баруласы отклонились от основого пути на полсотни миль. Но они шли без поклажи, только меняя лошадей, питаясь их молоком и кровью на привалах. Угнанные у доганов стада быстро продали кюртам, и догнали главный караван, который все дальше уходил из сухих степей юго-востока.

Через две недели пути остановились для отдыха на берегу большого озера, которое питала текущая с севера река. Несколько дней дали лошадям подкормиться на сочных прибрежных лугах, и двинулись дальше.

Река шла с севера, значит, начало свое она берет