Его запретная пара - Наталья Александровна Буланова

class="p1">Отлично, теперь здесь только мы.

— Милая…

Тигрица вдруг резко повернулась и вонзила зубы мне в бедро.

Я не отпустил. Не пискнул. Лишь крепче стиснул ее, скрепляя руки в замок:

— Ди, черт, не могу найти для тебя правильных слов сейчас. Похоже, у меня не выходит тебе помочь.

Я отчаянно уткнулся носом в полосатую шкуру, втянул ее запах, закрыл глаза и прошептал:

— Просто знай: если ты одичаешь, я буду с тобой всегда. Лапа к лапе, хвост к хвосту. И не мечтай завести роман с тигром — я не подпущу к тебе ни одного самца.

С закрытыми глазами я дышал Ди, и каждый вздох успокаивал меня, гася внутреннее смятение и вселяя уверенность. Не знаю, сколько времени прошло, но в один момент мягкая шерсть сменилась на теплую кожу, пахнущую топленым молоком.

Я открыл глаза и несколько раз моргнул, боясь, что у меня начались проблемы со зрением. Я держал в своих руках обнаженную Ди.

Ди в человеческом обличье.

Словно человек, который прошел по опасной горной тропе под проливным дождем и не сорвался, а потом вышел на ровное плато и стал целовать землю, я осыпал поцелуями кожу Ди. Каждый сантиметр, словно полоумный.

Я не мог остановиться. Во мне разгорался пожар.

Она здесь, со мной, она взяла верх над зверем. Как же я счастлив!

Ее пальцы были холодными, как стекло в лютый мороз, а мои руки — горячими, словно песок в полдень в пустыне.

— Я согрею тебя. — Я дыхнул любовью на ее руки.

И вспыхнувший внутри меня пожар, который раньше пожирал легкие, стал контролируемым, словно пламя в камине.

Вопреки холоду рук на лбу Ди выступила испарина. Капли соленого пота стекали по ее лицу, и я поймал одну из них губами. Коснулся виска Ди и сгреб девушку к себе, усадив на бедро. В ответ она так резво прижалась боком, будто безумно нуждалась в опоре и тепле. И того и другого я мог дать ей с лихвой. Стоило Ди оказаться на мне — я запылал. А она словно не чувствовала моего обжигающего огня — попыталась обнять в ответ, но руки ее плохо слушались.

Ощущение ее щеки, прижатой к груди, было таким новым, что я подавился вздохом.

— Я… я… я… — Голос Ди дрожал. — Кажется, я прогнала зверя навсегда. Я это чувствую.

Страх в ее голосе заставил зверя встать в охотничью стойку. Но в этом деле не было видимого врага — Ди просто не хотела расставаться со своей тигрицей. Но мой зверь не понимал, он рвался наказать обидчика, чтобы Ди снова была счастлива.

Я с силой затолкал его обратно, морально дав по носу и обдав внутренним огнем. Спустя мгновение до меня дошло, что я сделал. Я смог не только контролировать жар, но и использовать в свою пользу!

С Ди моя главная проблема превратилась в мощное оружие.

Моя радость так срезонировала с горечью настроения девушки, что я тут же почувствовал себя виноватым. Сосредоточился на ее проблеме.

Я слышал, что животную половину можно заставить замолчать навсегда, но не видел ни одного сверха, кто пошел бы на это. А вот одичавших — полно. Все потому, что оборотень быстрее откажется от человеческих слабостей, чем от такой привычной звериной силы.

Я посмотрел на девушку, которая прижималась щекой к моей груди. Она согнула спину, словно стремилась стать меньше размером, исчезнуть. Ресницы дрожали, губы были бледными и едва шевелились:

— Я… Я снова как раньше. Как в прошлом. Я опять ни туда… ни сюда. Только обрадовалась, что я, наконец-то, буду своя…

Девушка всхлипнула.

Словно ножом по сердцу!

— Ди. — Я сгреб ее в объятия еще сильнее и прошептал на ухо: — Ты своя для своего отца, для братьев, для меня. А со зверем ты или нет, сверх ты или человек — это все неважно. Не животная половина дает тебе ощущение причастности — оно лишь в твоей голове.

— Но я больше не часть клана кошачьих? — Ди подняла на меня взгляд.

— С чего ты взяла?

Меня тронули ее переживания, ее желание быть частью чего-то большого. Жажда понимания. Потребность быть частью моего мира. По крайней мере, я так очень хотел думать.

— Что, если я потеряла зверя навсегда?

— И что? Пара альфы волков вообще лисица, а главы медведей — человек. У лидера лис так и вовсе медоедка в женушках. Думаешь, кто-то посмеет сказать, что елы-палы не своя? Важно лишь то, как ты чувствуешь себя вот здесь, — сказал я и указал пальцем на место чуть ниже ключиц Ди.

— Но меня тошнит от обычных мужчин…

— Прекрасно. Лучше не бывает!

Я не мог сдержать довольной улыбки.

— Особенно когда они проявляют ко мне интерес.

Ну все, нет в мире ничего шире моей «лыбы». Но я не мог не спросить:

— Вот это счастье мне перепало. А от сверхов не тошнит?

— Нет. В том-то и дело.

Уголки моих губ чуть опустились от новостей.

— Жаль, а то счастливее меня было бы не найти.

— Почему?

— Потому что моя истинная не смотрела бы ни на кого, кроме меня. Ни у кого не было бы и теоретического шанса.

— Ты смеешься надо мной сейчас?

— Я абсолютно серьезен. В моих руках голая девушка, от которой у меня сносит крышу, а я все еще разговариваю.

Ди подняла взгляд. В этот момент она выглядела такой ранимой, что я боялся сделать что-то не так, но жар уже подступал к самому краю. С каждой секундой, что мы смотрели друг другу в глаза, я желал ее все больше.

Здесь и сейчас.

Хочу.

С каждым вздохом я становился все одержимей желанием. В глазах плыло. Мои руки поползли по ребрам вверх к груди девушки, и я выдохнул, не в силах остановить их:

— Если не хочешь быть залюбленной здесь и сейчас, вставай.

Ди вдруг смело посмотрела на мои губы и тихо спросила:

— А если хочу?

Я поперхнулся, будто мне в кадык дали. Никак не ожидал такого ответа. Думал, она еще будет долго от меня бегать.

Считал, что назовет меня похотливым животным. Может быть, даже треснет или заплачет навзрыд. И совсем потерял связь с землей, когда Ди вдруг обхватила мой затылок рукой и притянула к себе. Поцеловала так страстно, будто опытная дама. Смело, жадно, с языком.

Я уловил привкус душевной боли на кончике языка, хотя она старалась это скрыть. Этот вкус отчаянного поцелуя мне не забыть никогда.

Захотелось вытеснить из ее головы все мысли о чем