Жрица Итфат - Вадим Зеланд

Наша компания нашла свободный стол с достаточным количеством стульев и уселась в ожидании, стараясь не слишком усердно крутить головами, чтобы, в свою очередь, ненавязчиво разглядеть обстановку и остальных посетителей. Ничего особо примечательного в глаза не бросалось, но все же, и в людях, и окружении присутствовала некая странность, или так скажем, несвойственность. В чем именно эта несвойственность заключалась, наши друзья сформулировать не успели, поскольку пауза продлилась недолго. К их столу уже направлялась не очень дружелюбная с виду официантка.

Одета она была в синюю униформу с белым передником, на котором большими буквами был выведен вопрос: «Что еще?» Одной рукой она несла записную книжку, а другой вела за собой цаплю, держа ее за клюв. Цапле, в таком положении, ничего не оставалось как покорно следовать за ведущей, торопливо перебирая лапками.

Представ в таком виде у стола, официантка небрежно бросила:

– Зволитэ?[9]

– Сударыня, мы не зволим, а изволим откушать, или, иначе выражаясь, отобедать, – сказал Адя.

– Вот я и спрашиваю, пока вежливо: зволитэ?

– Мау! Пока? – удивились гости.

Тут к их столу подскочил чудаковатого вида джентльмен в латиноамериканской накидке, видимо подслушавший разговор, хотя джентльмен не должен бы, и встрял:

– А я вам больше скажу! Если вы бывали в Гондурасе, так там вообще не церемонятся!

Но официантка отмахнулась от него книжкой, как от назойливой мухи, и тот удалился.

– Ладно, – сказала Кошиса. – Мне, пожалуйста, коше без кошеина.

– Хо-хо! – воскликнул Адя. – А мне тогда алкоголь без алкоголина.

– А мне молоко без милкивэя, – пошутила Корова.

– А мне воду без водолея, – подхватила Подлодка.

– Так, – ответила официантка. – Кофе мы не подаем, остальные напитки тоже.

– Как же вы не подаете кофе? – удивилась Кошиса. – Ведь вы же называетесь «Кафе»?

– Вот именно, – парировала официантка. – Если бы мы назывались «Кофе», то кофе бы и подавали. А так, вы можете выйти наружу и по слогам прочитать, там написано: «Ка-фе».

– Что же у вас есть? Кафе? – спросила Кошиса.

– Такого напитка не существует, к вашему сведению, – отповедала официантка. – Можем предложить наш фирменный коктейль.

– А что он из себя представляет?

Тут к их столу подскочила очередная особа – всклоченная дама с длинным боа из перьев, которая в экзальтации принялась восклицать:

– Это божественный, божественный напиток! Я его обожаю! Безумно! Безумно!

Но официантка раздраженно замахала на нее книжкой, и той пришлось ретироваться.

– Так вы будете заказывать?

– Уважаемая, – сказал Адя, – э-э-э, простите, как вас…

– Я стэвардэсса, – надменно ответила официантка.

– Ага… ладно, мы, так сказать, рискнем заказать то, что вы предлагаете.

– Так, – сказала стэвардэсса, – записываю.

Она достала из кармана карандаш, вложила его в клюв цапли, зажала его рукой и принялась старательно выводить в книжке: «Коктейль». Птица жалобно попискивала, но сопротивляться не смела. Наши гости в изумленном молчании наблюдали за изощренной процедурой. Наконец, Адя решился задать вопрос:

– Сударыня… э-э-э, уважаемая стэвардэсса, зачем же вы птичку мучаете?

– Так положено, – резко ответила та, а затем указала жестом на свой передник.

– Что? – поднял брови Адя, от удивления даже сняв очки.

– Здесь вопрос, который мне надоело постоянно и непрестанно задавать. Сами читайте.

Гости за столом уже готовы были все воскликнуть от возмущения, но Адя прервал их, взяв инициативу на себя:

– Уважаемая, мы хотели бы прежде ознакомиться с меню, с вашего позволения.

– Меню у нас нет. Не держим.

– То есть как это? А как же мы будем делать заказ?

– Вы либо делаете заказ, либо нет. А для особых пожеланий имеются отдельные прейскуранты.

– Для каких-таких особых пожеланий?

– Они у вас появятся. Тогда и узнаете.

– Ладно, давайте, повторюсь, пока рискнем с коктейлем.

Официантка молча развернулась и направилась к бару, волоча за собой птицу. Только лишь она отошла, как к столу подскочил моложавый старичок в спортивном костюме и загомонил:

– А вы ребята рисковые! Я это сразу понял! Нам с вами нужно устроить забег! Непременно!

– Какой еще забег? – спросил Адя, отвечая за всех, поскольку остальные не знали, что и сказать.

– Соревновательный! Состязательный! Очень бодрый забег! Можно с препятствиями! С препятствиями даже лучше! Это отменно мобилизует! Непременно! Непременно!

– А я вам больше скажу! – присоединился уже известный джентльмен. – Вам обязательно следует посетить Гондурас! Вы не бывали в Гондурасе? Это очень бодрящая страна! Там сразу с самолета отбирают документы и сажают в тюрьму, и лишь потом разбираются! Можем туда отправиться сейчас же! Немедленно!

– Но сначала устроим забег! Непременно! Очень бодрый забег! – не унимался старичок.

– Да погодите вы! – включилась дама с боа. – Они сперва должны отведать наш коктейль! Он умопомрачительный! Безумно! Безумно!

Неизвестно, сколько бы еще продолжалась эта какофония, но тут королева встала, окинула приставалок грозным взглядом и, не говоря ни слова, властным жестом указала им убираться прочь. Что они и сделали немедля, не уставая между тем твердить свое: «Безумно! Безумно! Гондурас! Устроим забег!» Но усевшись, наконец, за свои столики, кое-как угомонились.

Тем временем, любезнейшая стэвардэсса не заставила себя долго ждать. В одной руке она принесла поднос, на котором стояли шесть высоких стаканов, а другой рукой по-прежнему держала за клюв злосчастную цаплю. Расставив стаканы, она принялась поигрывать подносом, не отпуская птицу.

Стаканы были наполнены зеленоватой жидкостью, в них, как положено, торчали соломинки, какие-то зонтики, дольки… Однако наряду с привычными такого рода деталями, в коктейль был включен один, мягко говоря, неожиданный атрибут, повергший всю нашу компанию в шок.

В стаканах, уцепившись за край передними лапками, сидели живые лягушки. Они то и дело разевали ротики, будто хотели что-то сказать. Наша команда только сейчас обратила внимание, что в стаканах на других столиках была та же картина.

– Позвольте, – спросил, еле сдерживаясь, Адя, – а это еще зачем?!

– У лягушек лапки как ласты, – ответила официантка, – ими практично размешивать коктейль.