Талисман власти - Личия Троиси

Они дошли до следующей цистерны и остановились отдохнуть на платформе — такой узкой, что на ней с трудом можно было стоять.

— Лучше будет, если сегодня ночью ты как следует выспишься. Я берусь тебя охранять, — предложил Сеннар.

— Как будто это так легко… Спать тут, где будто тысячи глаз следят за нами и ждут нашей ошибки, чтобы напасть… И это не говоря о голоде, жаре и невыносимой темноте, — возразила Ниал.

— Я тоже устал от этого, поверь мне. Однако потеря хладнокровия ни к чему не приведет. Прошу тебя, попробуй хотя бы немного выспаться, — ответил Сеннар.

Его спокойный тон наконец убедил полуэльфийку.

Ниал пристроилась рядом с магом и положила голову ему на плечо. Сеннар остался на страже. Огонь образовывал светящийся нимб длиной в несколько локтей, за этим светящимся кругом все терялось в темноте. Вода вокруг них была черной, как смола. Все чувства мага были обострены. Он пытался вглядываться в эту искусственную ночь, чтобы заметить какие-то признаки присутствия врага, но все казалось спокойным и безмолвным. Ритмичный звук плещущейся воды вскоре стал действовать на нервы; казалось, что он гипнотизирует, а Сеннару нужно было оставаться бодрым и сохранять присутствие духа.

Через какое-то время ему показалось, что шум не был больше столь ритмичным и равномерным: к постоянному низкому звуку текущего потока стали примешиваться другие звуки, как голоса в хоре. В конце концов Сеннар решил, что все это порождено его утомленным сознанием, так как другого объяснения не было. Он попытался отвлечься и думать о другом, чтобы не заснуть. Но ничего не удавалось: звуки не прекращались.

Потом ему показалось, что он слышит голоса; то были не слова, но неразличимые звуки. Какие-то смешки, негромкие злые голоса. Они смеялись над ним, над этим молодым одиноким магом, бодрствующим в ночи, промокшим до мозга костей и испуганным. Голоса стали более различимыми, к ним добавились шум шагов, шарканье по влажному камню. Один, два, три, сто шагов, тысячи людей. Нет, никого не было.

«Это — твое воображение. Успокойся».

Забрезжил слабый свет, Сеннар вытаращил глаза. Он и в самом деле видел это? Теперь снова вокруг была тьма. Он прислонился головой к скале и закрыл глаза. Снова шум шагов. Он открыл глаза и наконец увидел: сильный свет, светящаяся точка во тьме. Маг вскочил на ноги.

— Что случилось? — спросила полусонная Ниал.

— Тут кто-то есть, — выдохнул Сеннар.

Его руки засветились, готовые исторгнуть волшебство.

Ниал встала и стала искать меч, но у нее не было даже времени вынуть его из ножен. Она почувствовала, как какая-то рука хватает ее за запястье и выкручивает его. Перед тем как упасть на землю, она увидела рядом с собой Сеннара, которого схватил какой-то мужчина и приставил ему нож к горлу. Вокруг них засиял свет. Лицо Ниал было прижато к земле, но она смогла увидеть сверкание тысяч факелов.

— Ты посмотри только, у нас тут гости, — произнес голос.

Ниал попыталась вывернуться. Потом получила удар по голове и больше ничего не видела.

Сеннар сопротивлялся активнее. Он произнес первое заклинание, ему удалось вывести из боя одного человека за спиной. Маг бросился бежать, но был окружен и сбит с ног. Сеннар упал на землю, задыхаясь от боли. Голод и усталость отняли у него способность защищаться. Заклинание, которое он бросил, было его лебединой песнью.

Когда Идо пришел в себя, его окружала полная темнота. Гном чувствовал себя слабым, казалось, что в голову ему забили гвоздь. Он попытался пошевелиться, но руки были тяжелыми, ему удалось только пошевелить пальцами. Он услышал шорох, как будто кто-то приближался к нему.

— Где я нахожусь? — прошептал он.

— В Даме, в Земле Моря.

Голос был знакомым, но Идо не мог узнать его.

— Кто ты? Я не вижу тебя…

— Я — Соана, — ответил голос.

Идо смутился. Последнее, что он помнил, была битва в Земле Воды. Он не мог понять, каким образом попал в Землю Моря. Соана, видимо, почувствовала его замешательство, потому что снова заговорила:

— Ты был ранен на второй день битвы, с тех пор ты не приходил в сознание. Земля Воды почти вся потеряна, войско укрылось здесь.

— Потеряна?

Соана не ответила.

Удивляться было нечему. Они всегда знали, что эта затея будет безуспешной. Сначала Галла, потом…

— Сколько дней я не приходил в сознание?

— Четыре дня.

У Идо закружилась голова. Наверное, его основательно помяли, с ним не случалось никогда такого — оставаться без сознания четыре дня.

— Что со мной? — Он прервался, так как говорить ему было тяжело.

— Тебя ранили в голову. Поэтому ты не видишь. У тебя на глазах повязка. Однако сейчас говорить тебе совсем не нужно. Лучше отдохни.

Идо хотел ответить, что он достаточно отдохнул, что теперь ему надо во всем разобраться и в любом случае ему не удастся заснуть со всеми теми вопросами, которые вертелись у него в голове. Но, не успев сформулировать эту мысль, он погрузился в сон без сновидений.

Когда Идо проснулся на следующее утро, почувствовал себя намного лучше. Он попытался открыть глаза, но это оказалось необычайно трудно. В конце концов ему удалось поднять веки, и он увидел, что все вокруг залито невероятно ярким светом. Соана была еще тут, рядом с ним.

Волшебница улыбнулась:

— Как ты себя сегодня чувствуешь?

— Я бы сказал — лучше.

Идо попытался подняться и с большим трудом сделал это. Соана тут же подложила ему подушку под спину.

Гном осторожно ощупал свою голову. На ней была широкая повязка, которая закрывала левый глаз. Он хотел потрогать ее, но Соана взяла его руку и отвела ее в сторону.

— Не сейчас.

Идо послушался, однако его мучили тысячи вопросов. В этот день он вспомнил еще какие-то подробности поединка с Деинофоро. Однако ему не удавалось вспомнить, как он завершился.

— Мне нужно о многом расспросить тебя, — начал гном.

У Соаны изменилось выражение лица, потом она снова заулыбалась:

— Спрашивай.

— Для начала: что, черт возьми, со мной случилось?

— Ты был ранен, сражаясь с Деинофоро.

Опять, проклятие…

— Меня унесли с поля боя, — сказал он.

Соана покачала головой:

— Ты отрубил ему правую руку. Он бежал, а ты остался на земле, без сознания, с Везой.

Гном улыбнулся. По крайней мере, он отрубил кусок этого ублюдка. К тому же правую руку… ту, которой тот дрался.

— А мои люди? — спросил он.