Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

На предложение Руне о заказе дополнительного напитка скромно попросила свое любимое баккарди с кокой и, помешивая соломинкой лед в тяжелом, толстого стекла стакане, решила его уговорить рассказать что-нибудь забавное из жизни контрразвечиков.

Руне чуть задумался, тени от пламени свечи мистически плясали на его широком, чуть с горбинкой переносье, загадочно темнили овалы вокруг больших и одновременно узких глаз, иллюзорно повторяли геометрически четкое очертание серебристой прядки волос на крупном, почти прямоугольном лбу и еще больше старались зрительно вытянуть и так вытянутое узкое лицо.

– Ты, конечно же, слышала об Арне Трехольте? – сосредоточенно спросил норвежец, явно ничуть не сомневаясь в утвердительном ответе, и чуть-чуть от меня отодвинулся.

На всякий случай я быстро кивнула, одновременно пытаясь вытянуть из слегка гудящего подсознания такое ускользающее, но где-то слышанное прежде имя.

Выяснилось, что этот активно работавший на русскую разведку Трехольт в последние годы был главной гордостью норвежских контрразведчиков, сумевших его разоблачить во время встречи в Стокгольме с советником российского посольства Титовым. Я немного заскучала, слушая чересчур пунктуальные перечисления Рональда, в какие места в Стокгольме Трехольт и Титов ходили, и перебила эти нудноватые подробности намного более интересным, на мой взгляд, вопросом:

– Руне, да Бог с их портфелями. Лучше скажи, а что именно великий шпион Арне так упорно разведывал для русских в такой маленькой Норвегии? Вот если бы в США, то я бы больше поняла.

Собеседник одновременно и осторожно, и недоверчиво сверкнул на меня стальным внимательным взглядом, потом мягко улыбнулся и чинно ответил, что заместитель министра рыболовства Норвегии передавал работнику российского посольства документы о намерениях норвежского правительства относительно переговоров с Россией о демаркационных линиях в Баренцевом море.

Я невольно захохотала.

– Узнаю соотечественников, мухлюют ребята из самой непреклонной разведки мира.

– Не совсем тебя понимаю, Вероника, – непонимающе нахмурил лоб собеседник.

– Да лучше бы жену премьер-министра соблазнили, как в старые добрые времена. Они, должно быть, хотели обвести этими линиями кусочек моря с наибольшим числом нерестящихся лососей, да? Абсолютно уверена, что права. Что бы им еще желать? Ты не в курсе, какое количество книг про разведчиков я прочла в годы перестройки и гласности. Даже про тех, учившихся в СССР парней с запада типа Магнуса из Исландии, которые потом возвращались в родные пенаты и все, как один, становились якобы ярыми антикоммунистами. Оказывается, все они были завербованными агентами КГБ и ими же проинструктированы, как себя вести дома, чтобы никто ничего не заподозрил. А давай, Руне, расскажи-ка о чем-нибудь повеселей. Ну их, с их лососями.

– Что-нибудь повеселее расскажу только за плату – минимум три поцелуя!

Мой кавалер как-то сразу расслабился – обмяк, сбросил остатки напряжения, расстегнул ворот голубой, пахнущей мятой и приятной на ощупь рубашки и опять принялся слегка вжимать меня в диван, ничуть не выходя при всем при этом за рамки приличия. Все делать, но чересчур прилично – вот такая удивительная и редкая особенность была у Рональда Сингсорса.

– Это такие старые, еще учебные байки.

Со вкусом лобзая мои затылок и шею, он медленно как бы смаковал каждый поцелуй так, как пробуют дорогое изысканное вино, и лишь совсем мимолетно касался меня теплыми своими губами и языком. «Неверную деву лобзал армянин. Еще один», – невероятно весело подумалось мне стихами Александра Сергеевича Пушкина.

Такие легкие поглаживания и поцелуи ничуть не оскорбляли, не ранили, не задевали достоинства и чести – они были настолько трепетно-нежны, что казались и вовсе приснившимися. Но я все равно ни телом, ни душой не отвечала, а только кокетничала с этим мужчиной напропалую.

– Был такой случай лет пятнадцать тому назад: один ваш русский выдавал себя за бельгийца, а когда загорал на пляже, то вдруг взял и поплыл саженками. Не учел, что в Европе так странно никто не плавает, и выдал себя. Другой русский, бывший работник советского посольства, а дело случилось еще во времена СССР, предложил в одном частном магазине обменять ящик водки на видеокассетник. Продавец – он же владелец лавочки согласился, а при обмене контрразведчики ему пригрозили, что если не станет сотрудничать, то самому послу сообщат о его махинациях с водкой. Он, кстати сказать, впоследствии оказался ценным информатором. Потом его на вашей родине расстреляли. А еще один, тоже ваш, выдавал себя здесь за чистокровного американца, а на бензозаправке попросил залить ему «ойл». Истинный американец в жизни не скажет «ойл», он спросит «гэс» или «петролеум». Человек из России не учел, что практически все скандинавы отлично слышат разницу между английским и американским английским. Теперь я ненадолго отлучусь в туалет, хорошо? Заказать тебе капучино с кремом или горячий шоколад?

Норвежец удалился мягкой и пружинистой, как у барса, поступью, а я вдруг почему-то стала мерзнуть – то ли бар начали проветривать, то ли с меня внезапно слетели миражи горячих винных паров, греющих и душу и тело (потрезвела что ли?). Эх, зря отказалась от горячего кофе! Пришлось, хоть и лениво, но подняться из тонких объятий-провалов в уютном диванчике и натянуть на себя коротенькую джинсовую куртку с широкими подплечиками. В зеркальной стене бара отразилась весьма молодая блондинистая особа в джинсе, явно держащая себя во «фри-стайле» – «свободном стиле», очень в данный момент модном в Северной Европе, только лишь со слегка припухшим личиком и едва заметными отеками под нижними веками.

Из мистических глубин зазеркалья ко мне начала плыть высоченная, как опора многопролетного моста, сочетаемо-несочетаемая худощавая и в то же самое время мягко-округлая фигура Рональда Сингсорса. Подплыв, она стеной встала прямо позади, как бы отрезая всякий путь к отступлению.

Существует древнейшее поверье, что если в самое первое мгновение взглянуть в зеркало на лицо сидящего рядом с тобой человека, то оно невольно отразит действительное к тебе отношение, его истинные чувства. Так вот норвежец Руне отразился в стекле таким растерянным и озадаченно-озлобленным, каким верно ощущал себя сам черт в библейской притче о праведном Иове. Там, насколько мне помнится, Господь спрашивает сатану: «А испытал ли ты уже раба моего, праведника Иова?» На что явно растерянный, временно утерявший ориентацию в ситуации и, мягко говоря, недоумевающий дьявол отвечает что-то вроде: «Нет, еще не успел. Но я и не думал… Испытаю обязательно в лучшем виде!» Так внезапно озадаченный демон-бедняга тужится сообразить, а какая еще требовательная чушь и в какой момент может прийти в голову повелительному боссу. Такая очень типичная сценка для сотрудников любого предприятия или фирмы!

В следующую секунду мой норвежский кавалер в зеркале собрался и уже вовсю улыбался белозубой голливудской улыбкой, легонько поигрывая на моем затылке прядками моих белокурых волос.

Опять, взявшись за руки, как дети, медленно и молча шли мы к большой парковке под эстакадой на Е-18.