Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

Небо над Сандвикой сегодня вечером нависало плотной дымчато-серой пеленой, сквозь которую не пробивалось зеленоватое мерцание многочисленных звездных россыпей. С моря порывами задул прохладный ночной ветер.

– О чем ты сейчас думаешь, Руне? – нарушила я чересчур углубленно сосредоточенное, несколько меня пугающее молчание попутчика.

– О тебе, конечно же!

– А что ты обо мне думаешь, можно узнать? Если это, конечно, не великий секрет.

– Что ты есть самая настоящая женщина-ребенок. А такая женщина по определению всегда одновременно есть женщина-западня!

Все-таки что ни говорите, но мужчины действительно несколько ограниченны, недалеки и весьма односторонни. И разве годятся в разведчики те, которые ничего не смыслят и совсем не способны разобраться во всей полноте и многообразии жизни? Вернее, они ориентируются лишь при помощи слепой ограниченной человеческой логики так, что результат всегда получается гораздо слабее, чем у свиньи, ориентирующейся в апельсинах только при помощи своей здоровой природной интуиции. Да знал бы Руне, что мой муж со мной обращается хуже, чем с рабыней, и при этом ничуть не опасается какой-то там теоретической западни. Поди, себе такого и представить не может этот феминизированный норвежец! А что еще остается таким женщинам, как я? Вот и выдаем себя на людях то за ребенка, то за западню, потому что подумать стыдно, во что разрешили себя превратить, – горько рассудила я про себя, а вслух только рассмеялась:

– Знаешь, Руне, по-русски это немножко странно звучит. Взаимоисключающе.

– Что же тут поделаешь. Мне надо, видимо, учиться всегда, везде и у всех, как рекомендовал ваш вождь Ленин.

– Именно так высказывался Петр Великий – наш царь, но Ленин тоже высказывал похожую мысль.

Мы дошли до стоянки, и Рональд галантно распахнул перед мной дверь своей серебристой «Хонды». Весь путь молчали: каждый о своем.

– Могу ли попросить милую Веронику о чашечке черного кофе? – совершенно чарующим голосом с бархатистыми интонациями экстра-класса, но во все-таки чужеземной речи спросил Руне и бросил на меня сладко-облизывающий взгляд, но не прямо, а через зеркало переднего обозрения. «Хонда» плавно затормозила в лиловом отсвете уличного фонаря неподалеку от моего подъезда.

– Мне совершенно не жалко кофе, Руне. Но мой грозный русский муж любит спонтанно возвращаться из командировок. Большое спасибо за приятно проведенный вечер и поход в кино. До свидания.

– Могу ли я надеяться на продолжение знакомства с вами? Я давным-давно так хорошо не проводил время с другим человеком и вспомнил русский, за что очень благодарен.

Рональд осторожно взял мои теплые ладони в свои, как бы боясь меня вспугнуть ненароком, но тем не менее удерживал их крепко.

– Я должен это сказать… Ты совершенно необыкновенная и обворожительная женщина, Вероника. Ты – невероятная, несравненная и неповторимая.

– Все люди неповторимые, Руне, а значит, и не сравнимые.

– О нет, Вероника, я совершенно искренне говорю. Еще сам Вовенарг говорил, что отважиться воздать человеку должное надлежит именно тогда, когда зависть и клевета готовы ополчиться на его добродетель и талант.

– На меня, слава Богу, никто и не думает ополчаться: талантов нет, а добродетели сомнительны. Хорошо, можете надеяться, кавалер, только не очень часто! А сейчас мне пора.

Ободряюще улыбнулась я мужчине, хлопнула дверцей автомобиля и супер-женственно, как раз в стиле «Фристайл», покачивая бедрами, побежала к дому. И было немножко стыдно, что я совсем не знала, кто такой Вовенарг, – даже имени такого никогда не слышала.

Отперев ключом тяжелую дверь подъезда, еще раз обернулась и весело помахала букетом роз мужчине, неподвижной тенью сидящему в своей машине и задумчиво глядящему мне вослед.

Вадим действительно вернулся раньше, чем планировал. Я еще спала следующим после посещения бара с норвежцем утром, когда он вошел в нашу спальню и скинул с меня одеяло. Еще вся сонная, теплая и мягкая, я со всегдашней готовностью открыла губы его вечно ярким крепким губам и привычно обвила руками знакомую белую бычью шею, показавшуюся мне шеей священного критского быка Аписа, в образе которого греческий верховный бог Зевс-Громовержец похитил невинную и наивную Европу.

Когда я окончательно проснулась, то, конечно же, обеспокоилась фактом, что так и не успела домыть два самых больших окна в квартире. Причем в нашей гостиной имелось сразу три окна, и одно из них, то, что справа, своей прозрачной невидимостью резко контрастировало с запыленностью двух остальных. Но, к счастью, Вадим никак то не откомментировал. Хорошо, что все дареные букеты у меня вчера хватило духу пойти повесить сушиться в общественной кладовой. Вот как же, наверное, обрадовалась соседка Юрун: она была просто фанаткой цветов и постоянно обходила остальных жильцов дома со сбором денег на все новые и новые клумбы у подъезда.

В своем отливающем почти солнечным глянцем, ярко-бирюзовом тренировочном костюме в виде сильно обтягивающих тело эластичной футболки и трико до колен по-спортивному собранной, бодрой походкой я вошла в тренировочный зал. Алена точно в таком же, как мой, но малинового цвета спортивном прикиде уже находилась в студии и в бешеном темпе качала мускулатуру длинных изящных ножек на тренажере в виде своеобразной лодки с монитором. Монитор высвечивал, что к моему приходу подруга уже «проплыла» более трех километров. Я уселась за соседний лодочный тренажер и принялась устанавливать свои весовые данные и желаемую нагрузку. Достигнув отметки три пятьсот, Алена резко прекратила мотаться туда-сюда и развернула ко мне разгоряченное лицо.

– Привет, дорогуша. Ну и погодка сегодня – снег с дождем, а над морем – холодный склизкий туман. Терпеть не могу этакую сырость и промозглость, у меня от нее всегда начинается страшный сплин. Скорей бы зима! Ты знаешь, о чем я весь день сегодня думала?

Я не совсем уверенно пожала плечами и мягко погладила Алену по руке.

– Вот все думаю, ну почему уродилась на белый свет такой идиоткой. Ты знаешь, что мне вспомнилось? Однажды Валентин пришел с работы за полночь и стал тихонечко раздеваться в нашей спальне, а я проснулась и включила бра у себя над головой. Так ты представляешь, на нем майка была надета задом наперед. Мне, дурехе, это показалось забавным и, глядя на него, я рассмеялась. А когда он начал меня целовать, принялась об этом шутить. Я-то хорошо помнила, что утром-то он сел завтракать в нормально одетой майке. Валентин Александрович был человеком в принципе аккуратным и пунктуальным, а тут такой прокол вышел.

Мне мой любимый муженек хорошо так повесил лапшу на уши. Дескать, на фирме клиентов состоялись вечерние переговоры, и все прошло успешно, они закупили сразу много дорогих иномарок, а потом пошли, как водится, отметить удачную сделку пивом с раками прямо в сауне того же офиса. Отлично живут клиенты и с комфортом: имеют сауну, солярий и джакузи прямо в здании фирмы. Спокойненько, спокойненько рассказывал, прямо убаюкивал и при этом нежненько так улыбался. И что ты думаешь, у меня в голове даже мысль не шелохнулась – в конце всего я, крепко к нему прижавшись, сладко-сладко уснула. Представляешь себе? А сколько раз потом у него мосты разводили прямо перед самым носом… Вот дуры бабы, а!