Непобедимый эллин - Валентин Леженда

Но вот царь Лаомедонт, так тот вообще окончательно зарвался.

А причиной тому стала небольшая выволочка, учиненная Зевсом на Олимпе. Решил Громовержец слегка проучить не в меру обнаглевших Аполлона с Посейдоном. Ну, Аполлону надрать мягкое место следовало еще при рождении, так что проучить прекрасного бога Тучегонитель решил просто так, ради профилактики, а вот Посейдон действительно перед Зевсом сильно провинился. Так глушил в Эвксинском Понте рыбу, что взрывом повредил прозрачную небесную колею, по которой ходила золотая колесница бога Гелиоса.

Воздушные пути, понятное дело, быстро починили, но день в Греции задержался на целых два часа. Правда, никто из смертных этого тогда не заметил. Кто был пьян, а кто и вовсе на небо не смотрел, живя в своем собственном пространственно-временном режиме (да-да, были и такие, в особенности на острове Аргосе).

И вот в наказание Посейдону (с Аполлоном) Зевс придумал очень интересную фишку.

Аполлон, конечно, всё время орал: «А при чем тут я?!», на что получал стандартный ответ: «За компанию!»

Что же это было за наказание?

Приказал Громовержец двум могучим богам в течение целых суток (!) прислуживать троянскому царю Лаомедонту и исполнять все его сумасбродные желания.

Ой, как обрадовался царь! Влез с ногами на трон и минут двадцать на нем от счастья прыгал, затем поправил съехавшую набекрень корону, посерьезнел и приказал Посейдону с Аполлоном возвести вокруг Трои неприступные стены.

И вот за одни сутки выросли вокруг Илиона великолепные, воистину неприступные стены, со сторожевыми башнями и подъемным мостом. Короче, всё как положено.

На следующий день «щедрые» олимпийцы весело заявились во дворец Лаомедонта и предъявили тому весьма кругленький счет на восковой дощечке, от вида которого глаза у царя медленно, но неотвратимо полезли из орбит.

— Д-д-да в-вы чт-т-то! — заикаясь от ужаса, прохрипел Лаомедонт. — Где же я вам возьму столько золота?

— А это не наши проблемы, — высокомерно бросил Аполлон.

— Вытащи свои золотые зубы! — гулко хохоча, посоветовал веселый Посейдон.

— Ах, вы… — прошипел, стремительно багровея, троянский царь.

— Ну-ну, кто же? — грозно поинтересовались боги.

— Э… — Лаомедонт слегка запнулся, — нехорошие обманщики.

— А что, бывают хорошие? — удивился Аполлон.

— И почему именно обманщики? — возмутился Посейдон.

— Ну как же? — в отчаянии вскричал царь. — Ведь в тот день, то есть вчера, по высочайшему распоряжению эгидодержавного Зевса вы должны были исполнить любое мое желание.

— Ничего мы тебе, смертный, не должны! — высокомерно отрезал Аполлон. — Любишь на колеснице кататься, люби и конский навоз в конюшне убирать. Вчера мы возвели тебе прекрасные стены, сегодня пришли за причитающейся нам платой. Ведь мы вложили в свой труд определенные усилия и теперь хотим, чтобы эти усилия были оплачены по заслугам.

Хитрые олимпийские мерзавцы даже наказание Зевса сумели превратить в весьма выгодное дельце. Вот у кого стоит поучиться уму-разуму!

— Ничегошеньки я вам не дам, — грустно вздохнул на троне Лаомедонт и, поразмыслив, не менее грустно добавил: — А будете настаивать, я лично оборву вам уши.

Угроза была необидная, и могучие боги от души посмеялись над несговорчивым царем.

— Что ж, не хочешь по-хорошему… — вполне добродушно пробулькал Посейдон, — будет тебе по-плохому…

Сказано — сделано.

Подкупив богов ветра несколькими сосудами с чудесной амброзией, Посейдон с Аполлоном устроили в Трое такую засуху, что царь Лаомедонт уже через три дня начал молить о пощаде. Но неумолимы были боги.

Впрочем, как обычно.

— Мы вернем твоим землям плодородие, — так ответил царю бог морей Посейдон, — но за это…

— Да-да, я всё заплачу… — нервно подхватил гордый царь. — Сегодня вечером я иду к известному зубодеру снимать свои золотые коронки.

— Это само собой, — кивнул Посейдон. — А сверх того ты принесешь в жертву морскому киту-убийце свою юную дочь Гесиону.

— О нет, о нет… — заголосил царь и начал в припадке рвать на себе волосы, но вдруг успокоился, слегка просветлел лицом и, усевшись обратно на трон, весело бросил: — По рукам!

Несчастную, ни о чем не ведавшую Гесиону схватили, связали, отвели к морю и приковали к скале как раз у того места, где в последний раз видели ужасного гигантского кита…

* * *

— Вот так история! — покачал головой Геракл. — Однако какой же этот Лаомедонт негодяй. Принести в жертву собственную дочь, да еще при этом улыбаться. Но вы с Аполлоном тоже хороши, обрекли невинную девушку на неминуемую гибель.

— Да какую гибель, о чем ты говоришь! — протестующе замахал перепончатыми руками Посейдон. — Ни у кого и в мыслях не было ее убивать. Гесиона стала бы очередной новообращенной нереидой, только и всего. Под водой с ней бы проделали небольшую хирургическую операцию, вшили бы жабры, и жила бы она у меня в подводном дворце, бед никаких не зная…

— Вшили бы жабры? — в ужасе переспросил сын Зевса. — Все вы, олимпийцы, немного того… сумасшедшие, а я еще удивляюсь, отчего меня время от времени на всякие безумства тянет.

— Наше семя! — с гордостью подтвердил Посейдон. — Ну ладно, я поплыл, а то совсем засохну тут с тобой. Может, тебя на моем подводном корабле куда подкинуть?

— Нет, спасибо, не надо, — поблагодарил могучий герой. — Я тут еще немного погуляю, разведаю, так сказать, обстановку.

— Ну, как знаешь, — пожал чешуйчатыми плечами владыка морей, после чего, вернувшись на борт своего железного кита, скрылся в маленьком круглом отверстии.

Вода вокруг гиганта тут же с шумом забурлила, и морской монстр плавно ушел под воду.

— Такие дела! — прошептал Геракл, почесывая героический затылок.

* * *

Расторопный Софоклюс привел спасенную девушку в чувство.

— О мой герой! — пролепетала Гесиона, бросаясь на широкую грудь сына Зевса.

— Это начинает мне нравиться, — проговорил польщенный Геракл, легонько похлопывая девушку по аппетитной попке.

— Ты как хочешь, — гневно бросил Софоклюс, — но записывать твой продолжительный треп с Посейдоном как триумфальный десятый подвиг я решительно отказываюсь!

— А тебя об этом никто и не просит, — презрительно скривился могучий герой.

Еще немного поругавшись, греки решили отвести Гесиону во дворец царя Трои, а то по пути с молоденькой девушкой всякое может случиться. Места у Трои неблагополучные, то и дело по берегу насильники рыскают.

Царь Лаомедонт встретил эллинов с большим неудовольствием.

— Вы зачем ее освободили? — гневно закричал он, подпрыгивая на троне. — Кто вам дал такое право? Разве вам предназначалась эта жертва? Кто вы, в конце концов, такие? Стража-а-а-а…