Прекрасная воительница - Бертрис Смолл

— Теперь ты дома, сынок. Твоя мама о тебе позаботится. И раны твои я вылечу. Я уж думала, что больше никогда тебя не увижу.

И пошла впереди носилок через болото по еле заметной тропке, ведущей к небольшому аккуратному домику. Там она велела занести носилки в домик и осторожно положить раненого на единственную в домике кровать, а затем попрощалась с носильщиками, наказав не сходить с тропы, а не то их поглотит трясина.

Плотно закрыв за ними дверь, она разожгла в очаге огонь, подвесила на крючок черный железный чайник и помахала руками над пламенем, чтобы вода скорее закипела. Отыскав шкатулку с мазями и притираниями, она дождалась, чтобы чайник закипел, открыла еще одну шкатулку, вытащила из нее чистую тряпицу и начала промывать рану. Хвала Пресвятой Деве, загноиться она еще не успела. Отмыв кровь, старушка с облегчением увидела, что рана совсем неглубокая. Раны на голове всегда обильно кровоточили, производя впечатление опасных. Некоторые были серьезными, но не эта. И всего лишь дюйм длиной.

Но на голове была еще глубокая вмятина, словно его чем-то сильно ударили. Старушка положила на рану припарку и забинтовала ее.

Бедный ее сынок такой грязный! Она скатила его с носилок на кровать, разрезала одежду на бесчувственном теле и тщательно его вымыла. Затем, охая и пыхтя, сумела уложить его под теплое одеяло. Не хватало еще, чтобы Бобби схватил лихорадку, когда она только что отыскала его. Иисус и Благословенная Матерь ответили на ее молитвы! Ну, так ведь она и молилась им долго, верно? Она верила — и вот теперь получила награду. Ее сынок снова дома, с ней. Старушка подвинула к кровати табуретку, села и стала ждать, когда сын очнется.

Фингел Стюарт медленно приходил в себя. Он почти ничего не помнил о том, что произошло. Английский кавалерист скакал ему навстречу и размахивал мечом. Фин уклонился от неуклюжего воина, но меч все же задел его, из раны хлынула кровь, застилая обзор. Его сшибли с коня, а когда он снова пришел в сознание, какой-то человек, изо рта у которого воняло, стягивал у него с пальца кольцо. Сапоги с него стащил кто-то другой. Он слабо протестовал, пытался подняться, но его чем-то сильно ударили по голове, прямо возле раны, и он снова потерял сознание.

Пытаясь очнуться, Фин старался вспомнить, где был и что делал, но в голову приходил только один, главный вопрос — кто он такой? Как ни старался, он не мог вспомнить ни своего имени, ни того, откуда родом. Внезапно на него нахлынула волна ужаса, он резко открыл глаза. Он был слишком слаб, чтобы встать, но зато мог вертеть головой, пытаясь понять, где же находится. На табурете спала какая-то старушка, положив голову, как на подушку, на руки, скрещенные на спинке кровати.

Он помнил сражение. Небольшое, короткое, но очень свирепое. Да где же это он? Он осторожно повернул голову, окинув взглядом домик. Это жилище бедной женщины, тут он ни капли не сомневался. Однако здесь все чисто и аккуратно. Неужели эта старушка смогла вынести его с поля боя? Он шотландец, это он помнил. Что это, Шотландия или Англия? И как его зовут?

— Бобби, сыночек, ты очнулся! — Старушка смотрела на него слезящимися глазами, растянув в улыбке беззубый рот. — Я как услышала, что раненых выносят с поля боя, так и побежала туда, надеялась найти тебя живым!

— Где я? — негромко спросил Фин.

— Да как же, ты дома, в нашей маленькой хижине на болоте, — ответила она.

— Шотландском болоте или английском? И где моя одежда?

Он сообразил, что лежит под одеялом голым.

— Ты в Англии, сынок. Ага, вижу, удар по голове вышиб из тебя всякое разумение. Ничего, скоро все вспомнишь. Мама тебя в обиду не даст.

— Моя одежда, — повторил он.

— Да как же, я ее с тебя срезала, очень уж она грязная, Бобби, и вся в крови. Когда ты поправишься и сможешь встать на ноги, я дам тебе бриджи и рубашку. Должно быть, какой-то разбойник снял с тебя сапоги, но в сундуке лежит старая пара твоего батюшки, я сложила туда всю его одежду, когда он умер. Может, они тебе и подойдут, хотя у твоего батюшки нога-то была побольше. Кушать хочешь?

— Хочу, — ответил Фин, осознав, что умирает с голоду.

— Так я тебе сейчас овсянки дам, Бобби, — сказала старушка, встала и поспешила к очагу, где над тлеющими углями висел небольшой котелок.

Бобби?.. Нет, его зовут не Бобби, а эта старушка — не его мать. Это он знал точно. Но он в Англии, и он шотландец, выживший в сражении. Далеко ли он от границы? Он снова попытался вспомнить, кто он такой. Он ранен, и пока старушка считает его своим сыном, она будет за ним ухаживать. А что, если вернется ее настоящий сын? Или, что более вероятно, тот лежит мертвым на поле боя? Что бы там ни было, ему придется на какое-то время остаться здесь, пока раны не исцелятся, а силы и память вернутся. Или хотя бы до того, как он будет в силах вернуться домой, где бы тот ни находился.

Забота старушки быстро возвращала ему физические силы. Через несколько дней он встал с кровати. Ноги затекли и ослабли, однако он каждый день упражнялся, чтобы они скорее пришли в норму. Глядя на свое мускулистое тело, он понимал, что раньше был человеком энергичным. И подозревал, что раньше он и питался лучше, чем сейчас. Здесь вся еда состояла из овсянки, хлеба и засохшего сыра. Крохотный огород старушки весь завалило снегом, а земля промерзла и стала твердой, как камень.

Старушка не хотела, чтобы он выходил из дома.

— Я снова тебя потеряю! — закричала она, когда он в первый раз попробовал шагнуть на холод.

Он успокоил ее, как мог, но старушка стояла на пороге и смотрела, пока он бродил вокруг, обозревая окрестности. Потом он нарезал немного торфа на болоте, где земля замерзла не так сильно, и принес его к очагу. У нее было всего лишь несколько веточек, которые она собирала каждый день, чтобы поддерживать огонь. Он решил, что запасет для старушки как можно больше топлива, чтобы хоть как-то расплатиться за ее доброту.

Наступила зима с сильными снегопадами, короткими горькими днями и долгими горькими ночами.

Когда дни стали постепенно удлиняться, память отрывками начала возвращаться к нему. Он вспомнил, что у него был конь и меч. Однажды вспомнил человека по имени Айвер. Ему снилась небольшая каменная крепость на холме рядом с аккуратной деревней. Еще снились священник и старый лэрд. И однажды ночью Фингел Стюарт внезапно проснулся и вспомнил свое имя.

Он встал с тюфяка, на котором спал теперь, когда раны исцелились, потому что не мог отнимать у старушки ее единственную кровать, неслышно подошел к маленькому окошку, открыл одну ставню и уставился на снежный пейзаж. Этой ночью светила луна. Приграничная луна, подумал он. Его зовут Фингел Стюарт Торрский, теперь он знал это точно, но так и не мог вспомнить всего остального. Нужно вернуться в свой дом в Эдинбурге и найти человека по имени Айвер. Тот, наверное, поможет ему распутать окружающую его тайну.

— Бобби, — жалобно позвала старушка.

Она сильно закашлялась; ей нездоровилось уже несколько дней, и она не вставала с кровати. Он подозревал, что она умирает — очень уж она стала хрупкой этой зимой. Она рассказывала, что много лет прожила одна на этом болоте.