После бала - Энтон Дисклофани

Я не смогла.

И вот она – вся в яичной скорлупе и жире от бекона. Я пролистала все страницы и почти сразу же увидела фото в рубрике «Наш город». Не знаю, как я могла пропустить ее. Не думала, что Джоан хоть когда-то попадала в другие разделы, помимо женского. Я засмеялась. Джоан Фортиер становилась важной персоной – все зависело от того, как на это посмотреть.

Уроженка и светская львица Хьюстона с Сиднеем Старком на открытии местного ночного клуба в гавайском стиле под названием «Хулахуп», который обещает посетителям «подлинную гавайскую атмосферу».

И это вся информация. Джоан и раньше ходила на открытия ночных клубов, на тысячу открытий.

Я чуть не прозевала: массивное золотое кольцо на мизинце Сида – он пожимал чью-то руку. Кольцо обратило мое внимание на его руку; а рука – на длинный, уродливый шрам.

Мне стало жарко, очень жарко. Я неуклюже встала, разрыв кучу мусора возле моего колена.

Я узнала бы этот шрам в любой ситуации. Джоан врала мне. Шрам – тому доказательство. Была ли она хоть когда-нибудь честна со мной? Сид был из прошлого, но не из Голливуда. Джоан сказала мне полуправду, которой кормила меня все эти годы. Но зачем врать о нем?

И вдруг, стоя среди обломков своего быта, я поняла, что Джоан кормила меня враньем только потому, что я сама этого хотела. И не хотела ничего другого. Я убрала мусор и молилась, чтобы не осталось никаких пятен. Я сполоснулась в ванной Томми и вернулась в постель к мужу, пытаясь не думать о Джоан. О том, как много лет назад умирала мама. Но я ведь вернула Джоан долг. Я не могла ей дать больше. Я не дам ей разорвать себя на две части.

1957

Я проснулась от плеска воды в бассейне. Это был вторник, через две ночи после пикника. Я подошла к окну и выглянула сквозь жалюзи. Джоан, в лифчике и трусах, плавала на спине в голубовато-зеленой воде.

– Рэй, – тихо позвала я. К счастью, он не ответил. Я молилась, чтобы он не проснулся. – Я обещаю, – прошептала я и поспешила вниз.

– Джоан, – тихо сказала я и встала у края бассейна.

Ее кожа блестела в лунном свете; волосы плавали сзади и обрамляли ее лицо. Большинство из нас, плавая в бассейне, всегда следили, чтобы волосы не намокли. Слишком много проблем. Но Джоан это не заботило. Ее глаза все еще были закрыты.

– Джоан! – повторила я.

Она посмотрела на меня и улыбнулась, будто все происходящее – абсолютно нормально. Будто она просто зашла, чтобы поздороваться и выпить, а потом снова отправиться по своим делам.

– Ты с ума сошла? – Я была в бешенстве. – Два часа ночи. – Я постучала пальцем по часам. – Где твоя одежда?

Моя злость потихоньку угасала. Джоан исчезла под водой, я смотрела на ее расплывчатый силуэт под водой, плывущий прямо ко мне. Она вынырнула возле меня, хватая ртом воздух. Несмотря ни на что, я была счастлива видеть ее.

– В последнее время только и хочется плескаться в воде, – сказала она и похлопала по бетону. – Садись.

Я села. Было темно, но я прекрасно видела ее красные глаза – то ли от хлорки, то ли от того, что она что-то приняла. Я убрала прядь волос с ее лба, прохладного в ночном воздухе.

– Ты под чем-то, Джоан? Давай не… – «будем играть в игры», – хотела сказать я, но она перебила:

– Вчера, думаю, вчера. Но не сегодня. И я не сошла с ума. К сожалению, он со мной. – Она печально улыбнулась. До чего же редко я видела Джоан грустной.

Теперь, когда Джоан была рядом, мне не хотелось ее отпускать. Впервые за долгое время мне было с ней так просто. Моя старая подруга. Я не могла злиться на Джоан.

Она постукивала пальцами по голубой плитке. На ее правом безымянном пальце было новое кольцо с бриллиантом изумрудной огранки между двумя бриллиантовыми багетками. Я дотронулась до него.

– От Сида?

– Нет. – Она изучающе разглядывала его. – Папа подарил много лет назад.

– Правда? – Я никогда не видела его.

– Правда. Нужно его продать.

Я засмеялась.

– Зачем?

– Ради денег, зачем еще?

– Тебе не нужны деньги, – сказала я.

– Ты понятия не имеешь, что мне нужно. В любом случае этого не хватит. – Она покрутила кольцо на пальце. – Почему ты так долго не приходила, Сесе? Раньше такого не было.

– Да, – сказала я. – Да, кажется, не было.

– Ты думала, я не замечу? Конечно, я заметила. Ты ведь всегда рядом.

Она оттолкнулась от края бассейна и снова поплыла на спине. Ей было легче говорить, когда я не смотрела ей в глаза.

– Ты сказала, что не хочешь меня видеть.

Джоан не ответила. Ее молчание добавило мне уверенности. Какая разница, если я обижу ее? Все равно она не хотела меня видеть.

– Я знаю, кто такой Сид.

– Знаешь? – со смехом сказала она, будто я ребенок, сделавший открытие очевидного.

– Он не тот, за кого ты его выдавала, – сказала я. – Все не так, как ты говорила.

– Я много врала, – помолчав с минуту, сказала она. Я уже думала, что она совсем не ответит. Она больше не говорила со мной, как с ребенком. – Я не контролировала ложь. Конечно, я понимала, что ты когда-нибудь узнаешь правду и то, что я врала о Сиде. Врала обо всем. Но я хотела, чтобы ты знала правду, – добавила она.

– Неужели? Ты ведь могла просто сказать мне эту правду. – Я подумала о том, как свободно она виделась с Сидом при мне в публичных местах. Она даже не особо старалась держать его в секрете. Но я ничего не поняла.

– Нет, – сказала она и покачала головой. – Это невозможно. Знаешь, чего мне хочется сильнее всего? Не быть Фортиер.

– А кем бы ты была, не будь ты из семьи Фортиеров?

Джоан снова долго не отвечала.

– Думаю, я была бы счастлива, – наконец сказала она.

Я смотрела, как моя подруга плавает на спине. Она не была счастлива, это правда. Уже давно не была.

– Тот дом, Джоан, – я все еще не знала, как лучше сказать. То место. То ужасное место. Она продолжала плыть – полтора, два метра от меня. – Когда я нашла тебя с теми мужчинами. И твои родители отправили тебя из Хьюстона.

– Моя мама отправила меня, – сказала Джоан грубым тоном. – А папа позволил ей сделать это.

– Ты бы погубила себя. – Она не стала спорить. – Я нашла тебя с Сидом, полумертвую. И с еще одним мужчиной. Шрам Сида. – Я провела пальцами от кисти до локтя. – Я увидела его еще тогда. И увидела снова в воскресенье в газете – у него были подкатаны рукава.

– А что, если я хотела убить себя? Разве у меня нет на это права? – Она подплыла к лестнице и поднялась спиной ко мне, мокрая и блестящая.