Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз - Фредерик Дар

— Одним словом, надо всё делать заново? — спрашиваю я у Блеющего.

— Не получится! При виде этой муки на стенах, на мебели… в общем, пришлось её стереть.

— То есть ты одновременно стёр ещё и отпечатки? Хорошая работа, в самом деле!

Но Толстяк не смущается.

— Скоро мы будем в Малаге, — говорит он. — Мне не терпится отведать вина, о котором столько разговоров. Правда, оно сладкое, но как раз от сладкого вина хочется пить! Выгода двойная! — Затем, поворачиваясь: — Да не переживайте вы из-за этих чёртовых отпечатков, они бы все равно ничего не дали. Я найду вам вашего убийцу до наступления вечера!

В ответ на наши возгласы он улыбается.

— Вы что, думаете, что я в качестве большого шефа этой компании потерплю убийц у себя на борту? Подождите, мужики, как только я войду в должность, вы увидите такое, чего ещё не видели.

Уж чего нигде не увидишь, что сбивает с толку, во что трудно поверить, в чём ты полон сомнений — это каюта шефа-массажиста, друзья мои. Этого седого человека зовут Анн. Вы скажете, что я вцепился слишком рьяно в какую-то мелочь, на что я вам вежливо отвечу, что в нашем немыслимом положении пытаешься разгрызть первую попавшуюся косточку в надежде, что она мозговая.

Может ли быть, что под всеми его туманными выражениями лица, его губной помадой, накладными ресницами и толстой Раймондой скрывается нечто вроде Синей Бороды[66]? Что бы то ни было, я справился о номере его каюты и проник туда втихую, пока весь народ толпился на палубе в ожидании незабываемого прибытия в порт Малага.

Итак, каюта нашего массажиста Анна представляет собой самый безумный, самый эзотеричный, самый немыслимый сюрреализм. Общий план: мифология, как и внизу в массажном кабинете. На стенах гравюры, изображающие многочисленных греческих героев, застывших в легендарных позах: Кронос, пожирающий своих детей; Прометей со своим коршуном, который лечит его от болезни печени; Эвридика, укушенная гадюкой… и так далее. И не только гравюры, мои дорогие. Тут полно статуй всех размеров. И на мебели, и на полу. Больших, лмалых, крошечных… А ещё книги в шкафах. Залежи книг. Он путешествует вместе со своей библиотекой, мифолог-массажист. Он знает всё о похищении Цербера из ада, о любовных похождениях Агамемнона и Клитемнестры, о подлянке с Троянским Конём. В вопросах мифологии, похоже, его не возьмёшь голыми руками. Крикни ему «Дионис», и он тебе ответит Бахусом. Бельмар[67]с его бандой оторвал бы этого Анна с руками для своей телепередачи. Просто находка в наши дни, когда науку превратили в номер для мюзик-холла. Однажды мы его увидим на сцене Олимпии[68](он того стоит), как американскую звезду. Анн со своим мифологическим номером.

Я рыскаю, сую нос везде, тыкаюсь — и нахожу коробку, полную изумительных фотографий. О боже, какая прелесть, надо, чтобы Альбер Дюбу нарисовал мне её. Его иллюстрация будет ещё выразительнее, чем фотография, не так ли, Альбер? Я опишу самую пикантную, чтобы дать очертания своему великому иллюстратору. На ней изображён Анн в виде бога Марса в каске, напоминающей английский автобус. Напрасно моя бабушка мне твердила, что в марте-апреле нельзя раздеваться, Анн оголился полностью. Не считая головного убора, на нём из одежды, да ещё надо приглядеться, чтобы увидеть, только кусочек пластыря, прикрывающий родинку на ляжке. Он оседлал, знаете кого? Кентавра, друзья мои! Настоящего, во всей красе, пусть даже Раймон у него в качестве передней части, с дурацким колпаком на голове и руками, скрытыми под трико. Третий месье, которого я не имею чести знать, образует заднюю часть.

Кстати, в отличие от Феликса, его вряд ли можно узнать, потому что голова не видна, только круп, сиамские сёстры и вечный маятник. Его снабдили лошадиным хвостом, чтобы он выглядел более натурально. Не тем, что спереди, который является интимной составляющей этих месье-дам.

Нет, ну вы въезжаете? Дюбу вам, наверное, даст неполную картину, чтобы нас не запретили цензурой, но вы можете себе легко вообразить штучку, поместить её в первоначальный контекст, как выражается каждый и всякий о чём бы то ни было.

У Дюбу орден Почётного легиона. О нём пишут в словаре, но есть некоторые вещи, которые он может себе позволить. Кстати, в этом нет ничего плохого! Мы не вредоносим. Наши произведения не пахнут непроветренной спальней. Мы просто галлы. Французы, одним словом. Мы верны традиции в борьбе с пороком и дороговизной. Мы как студенты-медики. Как три ювелира[69]. Может быть, это не всегда чисто, но оно не оставляет грязи. После нас возделанная земля. Хорошая сочная шутка! Небольшая мастурбация пушком — это не про нас. Это не наш стиль; мы слишком любим ветчину по-деревенски. И Дюбу, и я. Мы не забываем нашей провинции. И вот доказательство: Дюбу позволяет себе роскошь говорить с южным акцентом! Мы отдаём предпочтение Нельской башне[70], а не тёмному будуару де ля Монтеспан[71]. Маргарита Бургундская нам больше по душе, не так ли, Альбер? Уж мы-то не утонем! И у нас в мешке есть кое-что ещё, кроме Нельской башни!

Но я отвлёкся, прошу пардона…

Этот снимок, если смотреть внимательно, был сделан под открытым небом на косогоре. Местность солнечная. Свет заливает. В глубине виднеется какая-то странная постройка. Круглый дом с остроконечной крышей, с крыльями, в общем, мельница. Крылья треугольные. Ещё дальше в глубине виднеется море… Местечко Вергилиево, нет, не Вергилиево, а Гомеровое. Короче, Греция! Радость богов! Я засовываю фото после того, как свернул его вдвое, что привело к сближению рожи Раймона и батареи из трех орудий его сокентавра. Если этот документ и не представляет интереса, можно будет просто поржать с ребятишками.