Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

– Ну конечно! Вы, я и... сапфир. Ваш, то есть наш сапфир. Я никогда не узнаю, кому он на самом деле принадлежит, так вот вам лучший способ все уладить: он будет нашим, и кончено!

– А вы полагаете, Фэррэлс возьмет его с собой в провинцию?

– Я не полагаю – я знаю. Он не хочет с ним расставаться ни на день. Накануне венчания состоится гражданское бракосочетание, а потом прием; я буду на нем в платье цвета луны, как в «Ослиной шкуре», с единственным украшением – «Голубой звездой». Платье уже шьют, так что все будет проще простого.

– Вы так думаете? Святая наивность! Как только вы исчезнете – особенно если вместе с вами исчезнет сапфир, – первое, что сделает Фэррэлс, – аннулирует брачный договор, и ваш дражайший папочка не получит ни сантима.

– Получит! Да еще больше, чем вы думаете! Мы устроим, чтобы все выглядело так, будто меня похитили бандиты. Подбросим записку с требованием выкупа. Меня станут повсюду искать, не найдут и решат, что похитители убили меня. Все будут в отчаянии, и сэру Эрику ничего другого не останется, как попытаться утешить моих родных... А мы тем временем будем счастливы вдвоем, – заключила Анелька с обезоруживающей простотой. – Ну, что вы скажете о моем плане?

Первое остолбенение прошло, и Морозини, не в силах больше сдерживаться, расхохотался:

– Скажу, что вы начитались романов или у вас чересчур богатое воображение... или то и другое. Но беда в том, что вы считаете всех вокруг круглыми глупцами. Сэр Эрик – весьма влиятельный человек. Предположим, я умчу вас прочь на горячем коне – вся французская полиция немедленно будет поднята на ноги. На всех границах, в любом порту нас будут ждать...

– Вовсе нет. В записке мы напишем, что, если в дело вмешают полицию, меня убьют.

– У вас на все готов ответ... почти на все! Но есть одна важная деталь, о которой вы забываете, – вы сами!

Глаза Анельки широко раскрылись:

– Что вы имеете в виду?

– То, что вы, без сомнения, одна из прекраснейших женщин Европы, а титул княгини Морозини возведет вас на пьедестал, перед которым преклонит колена вся Венеция. Молва не знает границ и может достичь ушей ваших убитых горем близких. Им не составит труда найти вас, и тогда – прощай, наше счастье!

– А что изменится, если я уеду с вами сегодня же, как вы хотите! Поверьте мне, вам нечего бояться! Вот вам порука: вы можете сделать меня своей любовницей до свадьбы. Завтра же... или когда вы хотите, я стану вашей.

У Альдо закружилась голова. На миг им овладело то же безумие: так велико было искушение послушаться Анельку, взять ее здесь же, в укромном уголке какого-нибудь грота или в миниатюрном девственном лесу. К счастью, рассудок быстро вернул князя с небес на землю. Знать, что настанет день, когда она будет принадлежать ему, – это уже блаженство...

– Нет, Анелька. Пока между нами стоит Фэррэлс, я этого не сделаю. Я хочу, чтобы мы принадлежали друг другу свободно и открыто, а не тайком. А что до нашего бегства – лучше откажитесь от вашей затеи с выкупом, это бесчестно. Я не могу пойти на такое.

– Но это же единственный способ отвести подозрения от вас!

– Найдем какой-нибудь другой. Дайте мне подумать. Мы увидимся снова на днях. А теперь нам надо расстаться! Ваша Ванда, должно быть, уже уничтожила все запасы продавца вафель...

– Но как же мы встретимся снова?

– Я живу у вашей соседки, маркизы де Соммьер, она моя двоюродная бабушка. Бросьте записку в почтовый ящик. Я приду, куда только вы прикажете...

В подтверждение своих слов Альдо легонько поцеловал девушку в кончик носа, затем мягко отстранил:

– Как ни жаль, но придется отпустить вас на свободу, моя дивная райская птичка!

– Уже?

– Увы, да! Я не могу не согласиться с вами: сколько бы времени мы ни провели вдвоем, покидать вас всегда будет слишком рано.

Альдо умолк, испытывая странное – и пренеприятное! – чувство полного поражения. Анелька была права. Несообразность ее плана заставила его выступить адвокатом дьявола, но то, что предложил он сам, повинуясь внезапному порыву страсти, было столь же безрассудно. Однако разве не стоило рискнуть всем ради этого божественного создания, этой девушки, которая сама пришла к нему со словами любви? Князь казался себе чересчур осторожным Иосифом перед юной и восхитительной женой Потифара. Одним словом Альдо чувствовал себя смешным. Не говоря , уже о том, что в этом бредовом – по крайней мере, на первый взгляд – плане заключалось и решение его проблемы: получить сапфир для Симона Аронова, чтобы затем отправиться на поиски остальных камней...

Он встал, взяв девушку за руки, поднял ее со скамьи и обнял.

– Вы правы, Анелька, а я просто глупец! Если вы согласитесь жить некоторое время, никому не показываясь, у нас, может быть, есть шанс на успех...

– Я согласна на что угодно, лишь бы быть с вами, – вздохнула девушка, и голубые перья на ее шляпке коснулись шеи Альдо.

– Дайте мне два-три дня, я все обдумаю и решу, как нам лучше это устроить. Вы же знаете, ради вас я готов на все, на любое безрассудство... Но вы – уверены ли вы, что никогда об этом не пожалеете? Вы отказываетесь от жизни, достойной королевы...

– Чтобы стать княгиней? Это немногим хуже...

– Если вы отступитесь в последний момент, то нанесете мне жестокий удар, – проговорил Морозини очень серьезно, но девушка, привстав на цыпочки, прижалась губами к его губам.

Он улыбнулся ей на прощание, поклонился, на восточный манер прижав руку к сердцу, и направился к выходу, как вдруг Анелька окликнула его:

– Альдо!

– Да, Анелька?

– Еще одно слово! Если вы не приедете в вечер моей свадьбы, если мне придется подвергнуться домогательствам сэра Эрика, я не увижу вас больше никогда в жизни! – воскликнула она с поразившей его серьезностью. – Потому что, если вы не сдержите обещания, значит, вы не любите меня так, как я вас люблю. Тогда я возненавижу вас...

Мгновение князь стоял неподвижно, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти ее дивный образ, затем, не прибавив ни слова, низко склонился перед ней и вышел из оранжереи.

Вернувшись на улицу Альфреда де Виньи, Морозини попытался привести в порядок свои мысли, но смятение не оставляло его. Он еще вдыхал свежий и нежный аромат духов Анельки, еще ощущал губами сладость ее губ. В чувствах своих Альдо