Коробка в форме сердца - Джо Хилл

– Ты не смеешь так говорить о моем отце. Он соскребал со своих подошв мразей и похуже тебя.

– Тут ты права только наполовину, – ответил Джуд. Он тоже дышал часто и шумно, но говорил спокойно, удивляясь самому себе. – Вы оба шагнули в большую кучу дерьма, связавшись со мной. Скажи мне лучше, ты помогала ему убивать Анну, помогала резать ей вены? Или ты стояла рядом и следила, как твоя родная сестра истекает кровью?

– Девица, вернувшаяся в этот дом, уже не была моей сестрой. Она стала совсем другим человеком. Моя сестра умерла раньше, в твоем доме. Ты уничтожил ее. Девица, приехавшая к нам, была ядовитой змеей. Что она говорила! Как угрожала! Хотела отправить папу за решетку. Посадить за решетку меня. А папочка и волоска не тронул на ее неблагодарной голове. Папочка любил ее. Он был лучшим человеком на свете.

– Твой папочка любил трахать маленьких девочек. Сначала тебя, потом Анну. Как же я раньше не понял.

Джуд склонился над Джессикой. У него слегка кружилась голова. В окно над раковиной било солнце, в кухне было тепло и душно, удушающе пахли духи Джессики – какой-то жасминовый аромат. За кухней находился выход на крытую заднюю веранду, стеклянная дверь-купе приоткрыта. На веранде, отделанной состаренным красным деревом, доминировал стол с кружевной скатертью. На столе сидел серый длинношерстный кот и с опаской следил за происходящим в кухне. Голос по радио бубнил что-то о загрузке информации с интернет-сайтов. Этот ровный голос, похожий на гудение пчелиного роя, усыпил бы кого угодно.

Джуд взглянул на радио, желая врезать по нему монтировкой и заткнуть проклятую штуку раз и навсегда. Но его взгляд зацепился за фотографию рядом с приемником, и Джуд забыл обо всем. Со снимка восемь на десять дюймов в серебристой рамке Джуду улыбался Крэддок. В своем неизменном черном костюме с пуговицами размером с серебряный доллар, он поднял одну руку к черной шляпе, словно приветствовал гостя. Другая рука лежала на плече маленькой девочки, дочери Джессики, которая так походила на Анну высоким лбом и широко посаженными – голубыми глазами. На этой фотографии ее загорелое лицо не улыбалось – оно вовсе не имело выражения, как лицо, человека, ждущего, когда можно будет сойти с эскалатора. На лице девочки не отражалось ни единого чувства, что делало ее еще более похожей на Анну. На Анну в разгар приступа депрессии. Это удивительное сходство вызвало в душе Джуда смутное, но явственное беспокойство.

Джессика извивалась, отползая в сторону, – она хотела воспользоваться тем, что Джуд отвлекся, и отодвинуться от него как можно дальше. Но он успел снова схватить ее за блузку, и еще одна пуговица отлетела в сторону. Теперь блузка совсем свалилась с плеч и повисла на поясе юбки. Джуд утер со лба пот. Он еще не закончил говорить.

– Анна никогда не признавалась, что подвергалась в детстве насилию. Но она так старательно избегала любых расспросов, что можно было кое о чем догадаться. В одном из последних писем ко мне она написала, что устала хранить секреты, что больше не может носить их в себе. На первый взгляд, эти слова можно счесть предсмертным посланием. Не сразу, но я понял, что она имела в виду на самом деле: она хотела снять бремя тайн со своей души. Хотела рассказать о том, как отчим вводил ее в транс и делал с ней что хотел. Он был хорошим гипнотизером – на некоторое время он заставлял ее забыть, что с ней произошло. Но полностью стереть воспоминания он не мог. Они всплывали каждый раз, когда на нее нападала депрессия. В конце концов, я думаю, она обо всем догадалась. Поняла, чем он занимается. Анна потратила много лет, чтобы убежать от него. Но я посадил ее на поезд в Тестамент, и она опять оказалась в его доме. Увидев, как он стар и близок к смерти, она решила, что отчим больше не представляет угрозы и ей не нужно бежать от него. А потом она пригрозила рассказать о том, что Крэддок делал с ней. Верно? Она говорила, что расскажет всем, подаст на него в суд. Вот почему он убил ее. Он снова ввел ее в транс, посадил в ванну и вскрыл ей вены. И смотрел, как она умирает, сидел рядом и ждал…

– Заткнись, не смей о нем говорить! – взвизгнула Джессика. – Та ночь была кошмаром. Она говорила отцу ужасные вещи. Она плюнула в него. Она пыталась убить его, столкнуть с лестницы. Его – слабого старика. Она угрожала всем нам. Она говорила, что заберет у нас Риз. Говорила, что обратится к тебе, что с помощью твоих денег и твоих адвокатов засадит папу за решетку.

– То есть ему ничего другого не оставалось делать, да? – прищурился Джуд. – Он, можно сказать, спасал свою Жизнь.

Лицо Джессики на миг исказилось каким-то чувством. Это длилось очень недолго, и Джуд сначала подумал, будто ему показалось. Но уголки ее губ действительно приподнялись и дернулись в грязной, знающей, отвратительной усмешке. Она села чуть прямее. Когда она снова заговорила, в тоне ее голоса слышались и лекторская нравоучительность, и медоточивые уговоры.

– Моя сестра была нездорова. Она не понимала, что происходит. Суицидальные наклонности отмечались у нее с ранней юности. Анна вскрыла себе вены – это не удивило никого, кто ее знал.

– Анна говорит иное, – возразил Джуд. Увидев недоуменное лицо Джессики Прайс, он добавил: – В последнее время у меня появилось множество знакомых с того света. Между прочим, с самого начала мне было не ясно: если ты хотела наслать на меня привидение, почему не ее? Если я виноват в смерти Анны, при чем тут призрак вашего отчима? Но старик преследует меня не из-за того, что сделал я, а из-за того, что сделал он.

– Да кем ты себя считаешь, чтобы обвинять моего отца в развращении детей? На сколько лет ты старше своей шлюхи? На тридцать? Сорок?

– Поаккуратнее, – предупредил ее Джуд и сильнее сжал монтировку.

– Отец заслужил то, чего просил у нас, – продолжала Джессика, не в силах остановиться. – Я это всегда понимала. И моя дочь это понимает. Но Анна видела жизнь в грязном, ужасном свете. Она обращалась с папой как с насильником, хотя он не делал Риз ничего плохого. Даже испортила его последние дни, только чтобы понравиться тебе, чтобы ты снова позвал ее. И вот чем это закончилось понял? Не надо было совать нос в чужие дела и настраивать ее против семьи!

– О господи, – прошептала Мэрибет. – Если она действительно говорит то, что я слышу… Ничего более мерзкого я не знаю…

Джуд поставил колено между ног Джессики и левой рукой прижал ее к полу.

– Хватит. Еще одно слово о твоем прекрасном папочке, который так вас любил, и меня стошнит. Как от него избавиться? Скажи, как прогнать его, и мы уйдем отсюда. И все закончится.

Он не был уверен, что его последние слова – это правда.

– Где его костюм? – спросила Джессика.

– Какая, к черту, разница?

– Его нет, верно? Ты купил костюм покойника, но костюма больше нет – значит, от покойника тебе не избавиться. Товар обмену и возврату не подлежит. Особенно поврежденный и тем более утраченный товар. Все кончено. Ты мертвец. И ты, и твоя шлюшка. Он не остановится, пока вы оба не окажетесь в могиле.

Джуд наклонился, положил монтировку поперек ее шеи и надавил. Джессика стала задыхаться. Джуд сказал: