Баллада о неудачниках - Юлия Стешенко

Чисто и быстро. Эта дурища и пискнуть бы не успела.

Но зачем она вообще сюда пошла?!

Стражники, сгрудившись у входа в тупичок, таращились на меня, как школяры на бродячего фокусника. Напряженное предвкушение в их взглядах требовало действий… И я сделал единственное, что мог.

— Ну, чего встали, остолопы?! Телегу сюда, живо!

Не знаешь, что делать? Сразу же укажи подчиненным на их недомыслие. Первейшая заповедь любого начальника!

Телега нашлась удивительно быстро. А вслед за ней нашелся и супруг убитой — зеленщик Томас Миллер. Кто-то из зевак узнал покойницу и сбегал в лавку, сообщив Миллеру о безвременной кончине супруги.

Здоровенный, заросший до бровей мужик явился в кордегардию до того, как мы привезли тело. Увидев телегу, он побледнел, стащил с головы войлочный колпак и широко перекрестился.

— Алиса… Да как же это… Пресвятой Господь, Алиса…

Широкое, как блин, лицо, сморщилось, уголки губ опустились, брови задрались домиком. Томас Миллер очень старательно изображал горе, но получалось у него, прямо скажем, паршиво.

Я махнул рукой Тобиасу. Понятливо кивнув, тот прихватил скорбящего вдовца за локоть.

— Ступай внутрь. Милорд Денфорд желает с тобой побеседовать.

— Со мной? А что я? Что я-то? — забормотал, вяло подергивая рукой, Миллер, но Тобиас надавил, и вдовый зеленщик, загребая ногами пыль, поплелся внутрь.

Я не торопясь подошел к телеге, еще раз оглядел тело, покрутился по караулке, реквизировав припрятанный кувшин с вином, проверил дежурных — с перегаром, но трезвые. И только после этого прошел к себе.

Подозреваемый — он как карась. Чем дольше томится, тем потом разделывать легче.

— Милорд Марк! — вскинулся, увидев меня, Миллер — достаточно, видимо, истомленный.

Я прошел мимо него за стол, налил в кубок вина и, развернувшись к окну, сделал несколько глотков — загадочный и величественный.

Ну, я надеюсь.

Задумано было так.

Я пил вино и прислушивался к шумному, одышливому дыханию за спиной. Когда пыхтение достигло апогея, я развернулся и рявкнул:

— Рассказывай!

— Что? — вздрогнул Миллер. — Что рассказывать?

— Все! И не вздумай врать — мне уже многое известно. Начнешь вилять — пожалеешь!

— Я… Вы… Да что же это… Милорд… Да как же… — зашлепал пухлыми масляными губами Миллер. — Да я же…

— Говори! — врезал я кулаком по столу так, что доски скрипнули. Несчастный зеленщик шарахнулся так, словно перед ним молния в пол ударила.

— Милорд Марк! Не виноват я, богом клянусь! Богом и всеми святыми! Ну да, изменяла мне эта дура — так что ж теперь, резать ее, что ли?

— А почему бы и нет? Супружеская ревность — весомая причина для убийства.

— Да какая ревность, милорд Марк! Какая ревность! Про то, что Алиса на передок слаба, я с самого начала знаю. Отец ее и предупредил, когда о свадьбе уговаривались: так мол и так, дают тебе, Томми, приданое, но не просто так даю, а с умыслом. Чтобы я, значит, за дочкой евойной присматривал и не обижал, если вдруг оступится.

— И ты согласился?

— А чего нет-то? Давайте начистоту, милорд Марк — вы много жен добродетельных знаете? Чтобы мужа любили, себя в строгости блюли, на других мужчин глазами не стреляли? Вот то-то же… Какую бабу ни возьми, любая или творит блуд, или о блуде мечтает. Но я-то хоть выгоду с этого имею, в отличие от остальных рогоносцев. Гуляет Алиса? Ну и пускай гуляет. Главное, чтобы денежки ее папаши крутились и доход приносили. А я, если вдруг припечет, и сам погулять пойду. Причем свободно пойду, от жены не скрываясь! Много вы других мужей знаете, чтобы такую жизнь вольготную вели?

Раздухарившийся зеленщик выгнул грудь колесом, как взлетевший на шест петух, и гордо огляделся вокруг. Если бы в комнате были те самые другие мужья, волосы на себе рвали бы от зависти.

И было с чего! Устроился чертов Миллер действительно преотлично. Жена-красотка, приданое, любовницы — еще и дома никто не пилит. Не жизнь, а сказка!

А что жена гуляет — так зеленщик не рыцарь. Ему про честь думать не нужно. Была бы петрушка свежая и капуста без гусениц, а остальное — не стоящие внимания мелочи.

Не было у Томаса Миллера никакого резона супругу свою жизни лишать.

Ну и к тому же… Допустим, насчет счастливой семейной жизни сукин сын наврал. На самом деле он ревновал, страдал, ночами рыдал от унижения — а потом взял кухонный нож и да и позвал жену полюбоваться растущей луной. Допустим…

Как тогда быть с предыдущей жертвой? Ее-то зачем Миллеру резать?

Я задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Тобиас!

— Да, милорд? — сунулся в двери оруженосец.

— Вот этого вот — в подвал.

— Да, милорд! — вытянулся в струну Тобиас и ухватил зеленщика за локоть. — Ну, чего встал? Пошли!

— Как пошли? Куда пошли! Милорд! Я же вам все рассказал, я же как на духу! Да как же так?! За что, милорд?! — запричитал уже по-настоящему безутешный вдовец.

За что, за что. А за то. Лучше невиновного в яме подержать, чем виновного упустить. Пускай отдохнет от трудов праведных недельку-другую, а я за это время расследование закончу.

Глава 36, в которой Марк с почтением слушает начальника

Две недели ждать не пришлось. И даже одну неделю ждать не пришлось. Третью покойницу нашли через четыре дня на заднем дворе веселого дома. И милорда Паттишалла это вовсе не обрадовало.

— Признаю, это моя вина. Когда я согласился нанять вас, Денфорд, то не в полной мере осознавал степень вашей некомпетентности. Думал, что ваше недомыслие — всего лишь следствие юного возраста. Увы, я ошибся… И теперь пожинаю плоды собственной нерешительности. — Паттишалл сокрушенно поджал рот в куриную гузку. — Нужно было отказать вашему благодетелю, де Лоншану, когда он просил для вас место капитана стражи. Но я этого не сделал.

— Благодарю вас, милорд.

О да. Конечно. Как будто ты мог отказать Стефану де Лоншану. Шериф какого-то вшивого Нортгемптона — и брат лорда-канцлера! По его рекомендации ты бы и осла холощеного на место капитана стражи поставил!

— Не понимаю, почему де Лоншан вообще обратил на тебя внимание. Денфорды никогда не были вхожи в высокие круги. С другой стороны… Поговаривают, Хью де Лоншан был чуть ли не простолюдином, а его сыновья начинали простыми наемниками.

Вот именно. Потому