Бермудский любовный треугольник - Татьяна Луганцева

– Я не одобряю поступок своих родителей. – Она проглотила ком в горле.

– Да что ты?! Но это уже ничего не изменит ни в моей судьбе, ни в твоей. Знаешь ли ты, что такое лежать привязанным в кровати месяцами до пролежней с капельницами в венах? Доктор, взявший взятку, не хотел погореть при проверке и старательно делал из меня умалишенного, они это умеют, поверь мне. Как ты думаешь, любимая младшая сестренка, им это удалось? – засмеялся Юрий явно не нормальным смехом. – Знаешь, что такое психотропные препараты в таких дозировках, что не помнишь, как тебя зовут? Знаешь, что такое судорожные средства, когда тело извивается так, что рвутся мышцы? А слышала ли ты, Зина, про электрошок? Добрый доктор назначал мне эту процедуру неоднократно. Представляешь теперь, что испытал маленький мальчик, так жестоко кинутый своими родителями?

– Прости… – прошептала Зина.

– И это все? – взревел Юрий так, что Федор содрогнулся, не говоря о других присутствующих.

– В чем ты обвиняешь меня? Что я родилась? Юра, я бы никогда не поступила так ни с тобой, ни с кем другим. Я любила тебя! А родители? Что они? Они наказаны… наказаны смертью Дениски, смертью матери, алкоголизмом и непутевой жизнью отца.

– Ни одно наказание не покроет то, что вынес я. Мне повезло потом… Меня усыновили немцы, как больного ребенка… Каково же было их удивление в Германии, когда обнаружилось, что я здоров. Но уроки нашей «психушки» не прошли даром, не переживай. Бессонные ночи, нервные срывы и эпилептические припадки – это то, чем наградила меня Россия.

– Ты мог остановиться…

– Не мог, Зина! Никакие блага в мире не смогли бы вычеркнуть из моей памяти ту несправедливость. Я стал неплохим актером и прославился в Германии, но я всем пожертвовал бы ради этого выстраданного чувства возмездия. Я не знаю, как ты узнала, кто я, да это и неважно. Я хотел истребить вас всех, всех, кто имел отношение к твоей жизни и моей судьбе. Так что можешь не лить слезы, Зина, умрут и твоя подруга, и этот смазливый тип, на которого ты запала, и твои друзья. Так же, как умерли психотерапевт и твоя никчемная мачеха. Тебе было больно? Боюсь, что не так, как мне… лежащему голышом в карцере… Ну да ладно! – Юра махнул рукой. – Конечно, я мог бы заключить тебя в объятия и воссоединиться со своей любимой сестренкой, но… не могу, извини…

Юра вытащил пистолет и стал проверять в нем наличие патронов.

Артур схватил Зину и задвинул ее за себя.

– Эй! Не делай этого! Мы все сочувствуем тебе, но ты не здоров!

– Кончай их, – кивнул ничего не понимающий Федор.

– Вы ничего не поняли, – усмехнулся Юра и выстрелил себе в рот.

Зина вскрикнула и бросилась к нему под вой сирен и устрашающий окрик в громкоговоритель:

– Всем ни с места! Стреляем на поражение!

– Я всего лишь участковый, – пожал плечами Семен Арсеньевич, – но я почувствовал неладное и решил подъехать на свой страх и риск с группой захвата в «Конниково».

– Хорошая у тебя интуиция, – курила одну сигарету за другой Лера.

– Банда обезврежена, убийца мертв, а за ветеринаром, совратившим несовершеннолетнюю и покушавшимся на убийство, уже выехали, – доложил участковый безмолвно сидящей Зинаиде, словно она была его начальником.

– Пусть она придет в себя, – прошептала Валерия.

– Теперь все будет хорошо, – обнял Зину за плечи Артур, – поехали в твой нелепый дом? Может, стоит его все же перепланировать?

Зина вздрогнула и внимательно посмотрела на него, будто первый раз увидела.

– Ко мне? Знаешь, Артур… кое-что изменилось… теперь со мной будет жить двенадцатилетняя девочка.

– А кто сказал, что я боюсь детей? Надеюсь, что мисс математика родит и совместного ребенка? – усмехнулся Артур и привлек Зину к себе.

– Мы свободны? – спросила Лера у Семена Арсеньевича, которому они были обязаны своей жизнью.

– Думаю, что да…

Лера взяла под руку Тимофея и вышла из следственного управления.

– Ты же не разговариваешь со мной, – усмехнулся он.

– Я очень меркантильна и боюсь, что запала на одного богатого продюсера, – вздохнула она.

Зинаида, вышедшая с Машей и Артуром, посмотрела на Рафика, которого приехала забирать его мать. Руфь Рамзесовна что-то сердито говорила ему, размахивая руками, а он послушно слушал.

«Их устраивает такая ситуация», – вдруг подумала Зина и, сказав своим спутникам «подождите», подошла к Руфи Рамзесовне и Рафику.

– Ваш сын гениален!

– А ты поздно это поняла! – победоносно улыбнулась она.

– Рафик, с твоей логикой ты мог бы стать Шерлоком Холмсом. Ты мог бы стать потрясающим следователем! – горячо проговорила Зинаида.

– Я сделал это для тебя, а сейчас моя голова снова переключена на научную деятельность, – рассеянно ответил Рафик.

– Еще чего! – фыркнула Руфь Рамзесовна, цепляясь за сына и уводя его от Зины со словами: – Чтобы моему сыну грозила опасность!.. Еще чего! Следователь! Не мешай нам стать Нобелевскими лауреатами!

Зина посмотрела им вслед и поняла одно, что Рафику повезло с приемной мамой, в отличие от одного маленького, озлобившегося на весь свет мальчика. Но ей не хотелось думать об этом, Зину ждала ее семья и ее жизнь.