Бригада (1-16) - Александр Белов

— Как ты нас нашла? вскочил с места Семен. — Я же приказал тебе сидеть дома!

Кабана и вовсе оторопь взяла — неужели он запал на молоденькую любовницу смотрящего? Недаром же она и вела себя в баре так независимо. Хорошо, еще не дошло у них до гостиничных утех — иначе бы точно не сносить Кабану головы.

— Этот, — Диана ткнула пальцем в Кабана, — ни в чем не виноват! Он поступил, как настоящий мужчина. Увидел, что меня Дуба с Германом тащат, а я упираюсь, и за меня заступился! Не бросил меня, не спрятался, а заступился!

— Он молодых наших троих в туалете положил! — вставил Дуба — Я их туда отправил, чтобы они его задержали, чтобы без проблем все было! Мы Диану нашли, а она домой ехать не хотела, и этот жирный еще пасся рядом. Что было делать?

Не называй меня жирным! — рассердился Кабан.

Дуба подскочил и врезал ему в челюсть.

— Папа! — закричала Диана.

«Так это отец ее! — понял Кабан. — Все-таки это лучше, чем если бы Семен оказался ее любовником».

— Хватит его бить, — спокойно произнес Семен, — отцепите его!

Дуба и Герман подчинились. Опасаясь получить тычка, отцепили Кабана. Тот встал со стула, разминая руки. Драться не полез.

— Так, говоришь, конфеты хочешь возить? — спросил Семен и, не дождавшись, ответа, сказал: — Конфеты это хорошо. Конфеты детям нужны, особенно «Белочка» и «Мишка на Севере». Но нужно обсудить наш сладкий процент с этого дела.

— Давай обсудим, — согласился Кабан, — но не здесь же…

Когда они выходили из подвала, Дуба, уже понявший, что конфликт исчерпан, подошел к Кабану и сказал:

— А ты ничего машешься. Тебе бы не конфетами, а делом заниматься.

И тут Диана оттеснила Дубу от Кабана, взяла его под руку и сказала Дубе:

— А ты не подлизывайся. Получил, за дело, нечего было лезть. Не дал мне спокойно посидеть, поговорить, потанцевать.

— Все претензии высказывай своему отцу, — хмуро буркнул Дуба и отошел в сторону.

VI

Утром Белов собирался вместе со Степанычем на его возвращенной «девятке» проехаться по вокзалам. В дверь власовской квартиры неожиданно позвонили. «Слишком рано для гостей», — подумал Белов и осторожно глянул в глазок. В первый момент он не узнал Федора без бороды, а когда узнал — не поверил, что «блудный сын не в лесу строит скиты» а все еще в Москве. Саша распахнул дверь, и тут настал черед Лукина удивляться.

— Александр? — воскликнул он, не веря своим глазам, — Ты здесь? А мы тебя ищем]

— Кто это мы? — усмехнулся Белов, пропуская странника в квартиру — Или ты как Николай Второй?

Федор только открыл рот, чтобы все прояснить, как в дверях прихожей появился Власов. Он увидел давнего товарища, всплеснул руками и бросился обнимать его, крича:

— А где борода твоя? Где патлы? Ты что, имидж сменил?

— Прячусь я от злых людей, — пояснял Федор, стараясь вырваться из жестких объятий Арсения Степановича, — поэтому вынужден прибегнуть к конспирации.

Власов потащил Лукина на кухню, где по старой памяти предложил товарищу по свалке стаканчик водки, которую Федор с негодованием отверг, что крайне удивило и заинтересовало Власова. Тогда он предложил ему омлет и чашку чая, от чего Федор не отказался. Белов потянул носом аромат, исходивший от одежды и волос Лукина. Запах был слишком характерным, чтобы Белов не узнал его.

— Никак ты на свалке опять прописался? — спросил он.

— Временно, друг мой, — ответил Федор, — только чтобы переждать опасные времена. А ты что в Москве делаешь?

— А я, друг мой, — ответил Саша, передразнив философа, — тоже в столице по делам нерадостным.

И он вкратце пересказал ему историю бегства Ивана из дому и их безуспешных поисков. Федор слушал молча, едва заметно улыбаясь. Он явно оттягивал ту приятную минуту, когда скажет Белову, что его сын вместе с ним и с друзьями тоже живут на свалке.

— Вот, Федя, такие дела нехорошие, — закончил Белов, — на Красносибирском комбинате дел невпроворот, а я тут в Москве задержался. Не могу я уехать, пока Ивана не найду.

— Ну, найдешь ты его, — спросил Федор, — и что дальше?

— Домой отвезу к матери, — ответил Белов.

— А если он не захочет к матери ехать? Если он с тобой захочет ехать в Красносибирск? — спросил Федор.

Белов развел руками и покачал головой — мол, найти бы сорванца сначала, а потом уже эти все проблемы отпадут сами собой.

— Считай, что ты Ивана уже нашел!

с гордостью произнес Федор, задрав вверх плохо выбритый подбородок. — Твой сын меня, между прочим, от людей Шамана спас!

— Так это из-за тебя он человека подстрелил? — догадался Белов, которому эта история была известна, неизвестны только действующие лица, кроме, разумеется, Ивана.

— Не человека, а скотину настоящую, — ответил философ, — они меня зарезать собирались, а Иван спас меня.

— А где, где он сейчас? — засуетился Белов. — На свалке? Так поехали скорее, чего же мы тут сидим!

— Погоди ты, — пробасил Власов, — дай человеку омлета поесть, а потом сразу же и поедем. Теперь уж Иван никуда от нас не денется.

Бобер неожиданно побежал прямо на ребят, и они бросились от него врассыпную. Но здоровье бомжа, подорванное бесконечными возлияниями, не позволяло ему бегать без одышки, да и сейчас он не хотел никого поймать — только пугануть пацанов, чтобы убирались со свалки.

— Ну, блин, черт беззубый, — ругнулся на него Лоцман, поняв, что Бобер не будет его преследовать, — погоди, найду отчима Ивана, он приедет, с тебя три шкуры спустит.

— Если не уберетесь отсюда, — пригрозил Бобер, — велю мужикам вас поймать, а вечером зажарим и съедим!

Но уйти со свалки ребята не могли, ведь должен был приехать Федор, его нужно было предупредить, чтобы не ходил на то место, где они жили — «подпевалы» Бобра могли его избить и даже убить. Поэтому ребята отправились к дороге, ведущей на свалку от города, и стали ждать своего старшего друга.

Прошло около часа, прежде чем с трассы в направлении свалки свернула белая «девятка» — тоже не здешняя. Лоцман встал на пригорке, чтобы из машины его было видно — если это Федор едет, то он увидит его и машину остановит, а если кто другой, так проедет мимо,

«Девятка» тормознула, дверцы открылись, и из нее выскочили сначала Федор, а потом еще один мужчина, которого все трое сразу узнали по фотографии в газете, которую Иван носил с собой — это был отец Ваньки собственной персоной. Пацаны сорвались с места и побежали к машине.

— А где Иван? —