Бригада (1-16) - Александр Белов

пять километров. Я ногу на рыбалке проколол, и он меня нес всю дорогу. А я… а мы…

«Ну вот! — недовольно подумал Зорин. — Еще этих розовых соплей мне тут не хватало! Вспомнил черт знает что. Как бы он не раскололся братцу о предстоящей операции. С кем приходится работать — одни шизики и слюнтяи. Нет кадров Брежневской эпохи. Зубры повымерли, а новых не выросло».

Зорину приходилось судорожно придумывать какие-то слова, чтобы убедить Матвея, в том, что он поступает правильно и что совесть его не должна мучить. Чтобы младший Рыков не расклеился и не провалил все дело.

— Понимаешь, Матвей, — подсел рядом с ним Зорин, — в жизни, если хочешь чего- то достичь, нужно чем-то и жертвовать, иногда переступать через себя, иногда через свою совесть. Вот, например когда ты новенький экскаватор украл с производства, тебя совесть не мучила? Этот экскаватор, между прочим, стоит около миллиона долларов. Но дело даже не в этом — ты лишил рабочих возможности работать на нормальной технике.

— А вы… откуда вы знаете? — испуган;- но залепетал Рыков-младший. — По доку-ментам этого экскаватора не существовало. Его грех было не… присвоить.

— И не продать в соседнюю область, — ласково добавил Зорин, — и ничего, украл чужое имущество, продал, и совесть тебя не мучила. Хотя этому твоему деянию можно присвоить статус хищения в особо крупных размерах, а это уже статья и срок, я думаю, лет до десяти. Я уже не говорю о том, чего ты наделал на комбинате, пока твой старший брат был в плену. Кто купил дом в Сочи на берегу моря с гаражом под яхту?

— Я люблю море, — заныл Матвей, — я люблю яхту… я не хочу в тюрьму…

— Ты не попадешь в тюрьму, если будешь меня слушаться, — ободрил впавшего в отчаяние Матвея Зорин, — и дом на берегу моря купишь ни в каком-то Сочи, а в Ницце на Лазурном берегу. Будешь на белоснежной яхте рассекать лазоревое море. Нужно чем-то жертвовать, Тима. У тебя обратной дороги нет. Я-то выкручусь, ты же знаешь, с меня все, как с гуся вода. А вот тебя посадят далеко и надолго. А в тюрьме таких, как ты, бывших богатеньких, очень не любят.

Матвея затрясло от страха. И хотя Зорин лукавил — сам он очень побаивался огласки этой истории, времена изменились, Виктор Петрович подрастерял свое бывшее влияние, но Рыков-младший ведь этого не знал. Для Матвея Виктор Петрович был небожителем, которого не может коснуться ни перст Господень, ни указ Президента. А кто он такой, Матвей Алексеевич Рыков?

Жалкий человечишка, для сильных мира сего букашка неразумная.

Я все сделаю, как скажете, — пробормотал он, — я все сделаю…

— Вот и хорошо, вот и славненько, — успокаивал рыдающего Матвея Зорин, по-отечески поглаживая по спине, — все у тебя будет. И вилла на берегу Средиземного моря, и яхта, и жена новая — фотомодель, а не твоя мымра конопатая.

Зорин думал о том, что для такой жал-кой вши, как младший Рыков, и на пулю тратиться не нужно будет — сам себя удавит от отчаяния. Этого в принципе Зорину и надо было. Допустим, Рыков-старший погибнет, а назавтра Зорин доведет до от-чаяния Матвея, запугает, тот и сиганет с крыши вниз головой. На него можно будет списать, что он в паре с Беловым в погоне за богатством заказал своего родного брата.

Все шло как нельзя лучше, до выполнения зловещего плана оставался один шаг.

II

Кабан тем временем сел в самолет Красносибирск — Москва и задумался. А на фига ему вообще нужно валить Рыкова? Во-первых, он вообще не знал, как это сделать. Ну, допустим, у него будет пистолет с глушителем, но к Рыкову же не подо-браться — вокруг него охрана не хуже, чем у президента. Можно, конечно, вальнуть хозяина из снайперской винтовки, но сам. он этим оружием не владел, а привлекать кого-то со стороны тоже рискованно. Связи с киллерами он подрастерял, многих профессионалов за последние год-два скрутили и-посадили, искать новых опасно — можно нарваться на фээсбэшника под прикрытием и запросто сесть еще до выполнения задуманной операции.

Глупо, конечно, но ему понравилось в Красносибирске. Они так посчитали с Семеном, что если организовать оптовые поставки конфет в город, то Кабану можно получить нормальный доход для того, что-бы жить по-человечески. Конечно, не такой большой, как у нефтяных королей, но все же и работа не пыльная — наладил поставки и лежи, отдыхай. Тем более, что с местными братками после совместно выпитого ящика водки он сдружился и даже, забыв обиды, боролся с Германом на руках. В Москве вся братва над ним подсмеивается, и подтрунивает, считает неудачником. Да и как иначе? А вот наберется он сил в Сибири и как даст железным, кулаком по тем, кто над ним смеялся.

Соседство с Беловым его, правда, не радовало. Но можно же не сидеть в Красносибирске, а расширять сеть по продаже конфет. Вот как оно случилось — ляпнул про «Мишку на Севере», чтобы отмазаться, а оказалось, что как раз этот товар в Красносибирске дефицитный. А Кабан неспроста ляпнул — у него на кондитерской фабрике были свои люди. Так что все сложилось нормально для конкретных пацанов.

А что касается Зорина с его заданием, так пошел он на фиг! Кабан нутром чуял, что Виктору Петровичу — старому вожу — лишние свидетели ни к чему. Если Кабан уберет Рыкова-старшего, то не пройдет и полгода, как его самого уберут, и нигде не спрячешься, даже в Арабских Эмиратах.

В Эмиратах ему нравилось. Там осталась его первая настоящая любовь Надежда — бывшая жена профессора Холмогорова, отца Космоса. Но к великому разочарованию Кабана Надежда своего имени не оправдала, не стала для Кабана светлым лучом в его жизни. Он позванивал ей в Эмираты — первое время она плакала в трубку, говорила, что скучает, а потом голос ее становился все тверже и тверже, как рыба, которая вялится под солнцем и приобретает сухость, вбирая соль.

Оказалось, что завелся у Надежды ка-кой-то араб, который навещал ее втайне, дарил цветы и драгоценности. В Эмиратах Кабан никогда бы не сравнялся в достатке и статусе с арабами — там любой приезжий на ПМЖ навсегда останется вторым сортом. Это туристов облизывают, а попробуй, открой свое дело — обязательно нужно наполовину с местным, такие законы.

Вот так Надежда его предала, отдалась богатому арабу. И не просто отдалась, а дала Кабану от ворот поворот, жадная стерва! Кабан помучился,