Августовские танки - Константин Мзареулов

– Позиция оборудована по окраине рощи в трехстах метрах к северо-западу. Личный состав отдыхает.

– Тю! – насмешливо протянул хмельной союзник. – Мы там, розумиешь, бьемося, кров проливаемо, а москали сплять, як ти бабакы.

На подмогу подоспели разбуженные шумом незаглушенных моторов Суровегин, Крашенинников и пяток солдат с автоматами. Витяня, потерявший кого-то из родни, когда украинская армия бомбила Донецк, свирепо рявкнул:

– Это мы воевали, пока вы в тылу отсиживались, как крысы хохлатые. Вы двумя батальонами с ротой целый день валандались, а мы город взяли да трофеев гору. В том числе и для вас, дармоедов!

– Тю, розбрэхався москаль! – Пьяный полковник воровато оглянулся на стоявших поодаль, возле машин, сослуживцев и неожиданно почти чисто заговорил по-русски: – Трофеи брать – тут вы герои. Побачим завтра, скильки вы нам добычи отстегнете. Тогда и побалакаем. – Он отвернулся и, махнув рукой, молодецки выкрикнул: – Гайда, хлопци, покажемо москалям, як трэба ворога быты.

Хлопцы неохотно разбрелись по машинам, и колонна, извергая облака солярочного перегара, покатила дальше – украинским частям, согласно диспозиции вышестоящего штаба, была выделена полоса правее расположения брестской бригады. Проводив их неприязненным взглядом, капитан буркнул:

– Хлебнем еще с такими союзниками. Вот увидишь.

– Почему-то не сомневаюсь, – громко зевнув, согласился Реутов.

Он сдал вахту и ушел в дом с непреклонным намерением отоспаться на всю войну. Судьба, как водится, рассудила по-своему.

Ранним вечером, когда Ставка собралась в полном составе, прокрутили кинопленку, присланную из чикагской штаб-квартиры. Положение у союзников было неважное – противник прочно удерживал и расширял плацдарм на границе Канзаса и Небраски, продвинулся в Миссури, захватив несколько не полностью разрушенных арсеналов. После гибели вашингтонской администрации, накрытой первым ударом, централизованное управление Соединенными Штатами наладить не удалось. Боевыми участками командовали случайные люди в чине от капитана до бригадного генерала, власти тыловых штатов не очень умело формировали подкрепления. Судя по бодрым комментариям, Миссури можно было считать потерянным, а там настанет очередь Иллинойса и всей остальной Новой Англии.

– Как я помню, в Америке много музеев, – без энтузиазма изрек шеф СМЕРХа. – Танки, пушки времен мировой войны можно найти в каждом небольшом городишке.

– И в частных коллекциях тоже… – Генерал Щеглов показал на белое полотнище экрана, где совсем недавно мелькали кадры заморских сражений. – Видели уже, как противник старинную бронетехнику в дело пустил.

– Видели, – согласился полковник Максимов. – Причем, что любопытно, кое-где хомячков словно бы ждали. И танки наклепали – якобы для кино, и другие машины без электроники заранее собрали, подремонтировали и свезли на базы хранения под разными предлогами. И боеприпасы даже заготовили.

Главком недоверчиво посмотрел на главу новой спецслужбы. Вроде серьезный человек, из офицеров запаса, да и контора его работает без нареканий. Но загадочная речь полковника звучала слишком фантастично, и Мадригайлов, прищурясь, осведомился:

– Вы намекаете на пятую колонну?

– Именно так. Мы вышли на след заговора. Аресты продолжаются, через пару дней доложим детально.

– Предварительный доклад сделаете сегодня, – приказал главком. – После военных вопросов. А сейчас давайте сюда героя Подляски. Как метко выразился поэт, сначала слово, потом – расстрелы.

Максимов вышел из комнаты. Пока тянулось ожидание, Мадригайлов пробежался взглядом по докладной о состоянии поврежденных предприятий, на которых сейчас велись восстановительные работы.

«Уралвагонзавод» в Нижнем Тагиле, Омский завод транспортного машиностроения, 61-й бронетанковый ремонтный завод в Санкт-Петербурге, 81-й в Армавире, 103-й ремзавод в Забайкалье, 144-й в Екатеринбурге, 163-й в краснодарской станице Кущевская, 206-й завод в Уссурийске… Да, противник от души постарался, выводя из строя танковую промышленность. И на Украине пришельцы никого не забыли, превратив в развалины завод имени Малышева и танкоремонтный заводы в Харькове, бронетанковые ремонтные заводы в Киеве, Львове и Житомире. Потребуются месяцы, прежде чем начнется даже самый робкий, по одной машине в неделю, выпуск бронетехники. Проще говоря, вся надежда на старые танки, стоящие в музеях и всевозможных парках Победы. Ну, и случайно уцелевшие машины более поздних выпусков. Список условно боеспособных сравнительно новых танков был в другой бумаге – мало их, черт подери!

Разъяренный главком оторвался от документов, услыхав скрип двери. Конвой ввел печально знаменитого генерала Редькина. То есть бывшего генерала.

Сам виновник катастрофы у Подляски явно считал себя незаслуженно потерпевшим – так сказать, жертвой необоснованных репрессий. Теперь, когда его окружали не сотрудники спецслужб, а военные немалых чинов, Редькин приободрился и зарычал командирским голосом, погрозив пальцем начальнику СМЕРХа:

– Разберемся с вами, батенька. Вы ответите за эту провокацию!

– Какой я тебе батенька? – засмеялся Максимов. – Точно помню, что в тот раз предохранялся.

Редькин удостоил его свирепым взглядом и напомнил, что наглого танкиста, который посмел ему перечить, он, генерал Редькин, собственноручно расстрелял, а потом погнал трусливое стадо в атаку, которую те провалили по причине собственной бездарности.

У всех, кто слушал этот бред, начали сдавать нервы. Мадригайлов отметил, что по крайней мере трое тянутся к оружию. Главкому тоже хотелось немедленно прикончить подонка, но положение требовало соблюдения формальностей.

– Заткните мерзавца, – приказал главнокомандующий, а затем, когда здоровенный смерховец ударом по затылку бросил преступника на колени, продолжил: – На твоей совести, подонок, смерть десятков людей, потеря техники, сорванное наступление и тяжелое поражение наших войск на обширном участке. Приговор привести в исполнение немедленно, приказ о наказании тупого извращенца зачитать во всех частях и штабах. Всех, кто участвовал в пьянке вместе с расстрелянным, включая шлюх, разжаловать в рядовые и отправить на передовую в составе штрафных рот.

– С каким расстрелянным? – переспросил непонятливый Редькин.

Офицеры СМЕРХа, заломив приговоренному руки, вывели во двор. Внезапно понявший, что его ждет, Редькин истерично визжал, умоляя простить и обещая искупить, но Максимов дважды выстрелил ему в затылок из СПС с глушителем. Едва слышные хлопки удлиненных патронов оборвали ненужный шум.

– Пижонит коллега, – заметил Щеглов, вместе с остальными наблюдавший казнь из окна второго этажа. – Нет бы, как все, «стрижом» пользоваться или «стечкиным».

– Не хватало еще мне склоки между спецслужбами, – проворчал Мадригайлов. – Мне вот тоже большие патроны нравятся… Давайте ближе к делу. Первыми докладывают технари, потом Игумнов.