На златом крыльце сидели… - Тамара Крюкова

Не дождавшись ответа, Вадим Юрьевич продолжал:

– Ты уже не новичок в шоу-бизнесе. Хочу обсудить с тобой некоторые детали будущего проекта.

Он открыл ноутбук и ловко застучал по клавишам.

– Надо придать шоу чуточку интриги. Надеюсь, ты ознакомился, что к чему?

Валерка кивнул.

– Отлично. Тогда перейдем к делу.

Сиротин повернул ноутбук к Валерке. На экране была фотография певицы, время от времени мелькавшей в телепередачах. Валерка не сразу узнал ее без макияжа. Не подправленная в фотошопе внешность попдивы была более чем заурядной.

– Ксюшу знаешь? – спросил режиссер.

– Не очень. Один раз пересекались.

Начало разговора явно озадачило Валерку.

– По сценарию шоу ты в нее влюблен, – прояснил ситуацию Сиротин.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Проявляешь к ней интерес, ну, в общем, все как положено. Разговорный жанр – это не твое, поэтому монологов от тебя не требуется. Зрителям импонирует твоя сдержанность, молчаливость. Если возникнет необходимость, по ходу дела тебе подскажут, что говорить. Ну и Ксюша свое дело знает. Можно сказать, грудью себе дорогу проложила. В случае чего поможет.

Валерка пытался осмыслить то, что ему предлагали. На прошлом шоу до него доходили слухи, что с участниками проекта оговаривались какие-то моменты, но ему до сих пор позволяли быть самим собой, и он считал это в порядке вещей.

– Но я же в нее не влюблен.

Сиротин посмотрел на него, как на умственно отсталого.

– Кого это интересует? За кадром можешь делать все что угодно, но для зрителей ты Ромео.

– Я не могу. Она не в моем вкусе. Не возбуждает она меня, – пересилив себя, сказал Валерка.

– Откровенного секса от тебя и не требуют. А за сиськи подержать можешь – есть за что. Ради повышения рейтинга люди идут и не такие жертвы, – в голосе режиссера зазвучали холодные нотки.

Валерка чувствовал себя загнанным в угол. Ксюша была известна своей любвеобильностью. Ей даже дали прозвище Виагра. Если ей не удастся затащить его в постель, все сразу всё поймут. На него и так-то смотрели косо, и ему пришлось выдумать несуществующую студентку из Вильнюса.

– У меня и без этого рейтинг высокий, – робко вставил Валерка.

– Не обольщайся. Это явление временное. Кому нужен бесчувственный истукан, пусть даже с твоей фактурой? Не пройдет и полугода, как зрителям наскучит образ неприступного мачо. Люди хотят страсти, именно поэтому они меняют свою жизнь на забытье перед голубым экраном. Может, ты хочешь видеть на месте Ксюши Степу? Тоже неплохой ход, – усмехнулся Сиротин.

Степа был голубее, чем небо над Рио-де-Жанейро, поэтому Валерка поспешно отказался:

– Нет.

– Вот и славно. Значит, Ксюша, – удовлетворенно проговорил режиссер.

Валерку покоробило, что мнение статистов не бралось в расчет. Может, он как-нибудь выкрутился бы, если бы ему предложили другую девушку, а не эту секс-машину.

– Но почему Ксюша? Она без макияжа вообще никакая.

– Ты сказку о Красавице и Чудовище знаешь?

Сиротин вздохнул, как человек, которому приходится объяснять очевидные вещи полному тупице. – А знаешь, сколько таких чудовищ по стране смотрят нашу передачу? «Не родись красивой» посмотрел каждый третий российский зритель. В прайм-тайм сериал шел со средней долей тридцать процентов.

Валерка не нашелся, что ответить. Режиссер продолжал:

– Каждая серенькая мышка в душе мнит себя принцессой. Не задавался мыслью, почему Любаша в программе? Те, кто сидит по ту сторону экрана, видят в ней себя. Сказка о Золушке неистребима, как и вера в чудо. Вот поэтому ты должен влюбиться в самую невзрачную. Стать тем самым принцем, для которого важна душа, а не броская внешность.

– В ней ни внешности, ни души, – из последних сил сопротивлялся Валерка.

– Я же не предлагаю тебе союз на всю жизнь. Чем больше страстей, тем выше рейтинг. Сыграем эту партию, а после съемок расходитесь. Ты снова свободен, и интрига остается. Понял мысль?

– Я согласен. Кто угодно, только не она, – проговорил Валерка.

– Чем уж она тебе так не угодила? Хорошо. Подумаем, – кивнул Сиротин.

Затея с любовными играми Валерке не нравилась, но это был хороший предлог, чтобы попросить повышения оплаты. Он до сих пор не мог расквитаться с долгами. Однако финансовые вопросы не входили в компетенцию режиссера. Валерка скрепя сердце пошел к исполнительному продюсеру. В крошечном кабинете витали клубы сизого дыма. Глузский сидел за компьютером и что-то отстукивал на клавиатуре. Увидев Валерку, Евгений Борисович просиял. Это был хороший знак.

– Заходи, заходи. Твой рейтинг радует. Надеюсь, наше шоу побьет все рекорды популярности. Кофе хочешь?

– Только не черный.

– С коньяком?

На лице Евгения Борисовича появилось почти мефистофелевское выражение искусителя.

В этом кабинете коньяка удостаивались лишь самые дорогие гости. Значит, Глузский был в отличном расположении духа.

– Лучше со сливками.

– Молоток! Здоровый образ жизни. А я вот не могу избавиться от пагубных страстей, – улыбнулся продюсер, прикуривая очередную сигарету: – Тебе положено следить за собой. Ты – лицо с обложки. А нам, грешным, можно позволить себе некоторые слабости.

Он выглянул из кабинета и попросил проходившую мимо девушку:

– Оля, будь другом. Принеси из автомата два кофе. Один черный и один со сливками.

Получив столь теплый прием, Валерка воодушевился. Все-таки рейтинг открывает все двери.

Глузский поинтересовался:

– Какие-то проблемы?

– Вадим говорит, что я должен притвориться, будто влюблен.

– Да, отличный ход. Мы с ним это уже обсуждали, – кивнул Евгений Борисович. – Это поддержит интерес.

Валерка понял, что трепыхаться поздно. Все уже решено без его участия. Он перешел к основному вопросу:

– Мне нужны деньги.

– Деньги всем нужны. Сумеешь обставить остальных, получишь неплохой куш, поэтому в твоих интересах слушаться старших.

– Я хочу получить аванс.

– С какой такой радости? А если ты вылетишь после второго тура? Как говорится, «утром деньги, вечером стулья».

– У меня рейтинг… Я думал… – промямлил Валерка.

– Думаешь здесь не ты, а я. Хочешь сказать, что мальчик вырос из коротких штанишек и стал самостоятельным?

– Нет, но… – Валерка замялся, не зная, как объяснить.

Евгений Борисович прервал его жалкий лепет. Елей из голоса исчез:

– Запомни, что я тебе скажу. Ты думаешь, ты – звезда? Ты был дерьмом и остался дерьмом. Звезду легко зажечь, но еще легче погасить. Понадеялся на кино? Пара звонков – и кина не будет. Если ты исчезнешь с экрана, как думаешь, сколько поклонниц вспомнит о тебе через год? А через пару лет? Желаешь вернуться к расческам и ножницам?