Непотопляемый - Фридрих Незнанский

— Значит, — резюмировал Александр Борисович, — прищучить Катка на сей раз нам вряд ли удастся… Грустно жить на этом свете, господа…

Анисимов мрачно допил свою порцию аперитива и, дождавшись, когда официант поставит перед ними просторное блюдо со свежими овощами и удалится, мотнул головой, отгоняя свои скверные мысли.

— Собственно говоря, — серьезно произнес он, — я ведь вас, Александр Борисович, не просто пообедать пригласил, еще и разговор к вам есть…

— Я так и понял, — кивнул, улыбнувшись, Турецкий. — И давайте, чтобы не портить удовольствие от нашего обеда, сразу же и поговорим. Вы, как я обратил внимание, большой мастер краткости, которая, как известно, сестра таланта…

— Благодарю вас… — Анисимов впервые за все время тоже улыбнулся, правда, по-прежнему не слишком весело. — Да, собственно говоря, тут долго говорить в любом случае не придется… У моего начальства к вам один-единственный вопрос: скажите, Александр Борисович, что вы ответили бы, если б вам предложили перейти… в наше ведомство?.. На самых благоприятных условиях…

— Что-что?.. — Ожидавший чего угодно, но только не того, что он услышал, Александр Борисович Турецкий только чудом не подавился последним глотком своего аперитива. — Вы… это серьезно?!

— Не я — мое начальство, — мягко напомнил Анисимов. — Что касается меня, я, простите, ваш ответ и так знаю… Или нет?..

Некоторое время Саша Турецкий продолжал, вытаращив глаза, смотреть на Михаила Ивановича, а потом он наконец расхохотался — искренне, от всей души и почти до слез.

— Ну, вы молодец! — произнес он, отсмеявшись, и бодро воткнул вилку в блюдо с овощами, ухитрившись подцепить сразу помидор и листок салата. — А начальство ваше — великие фантазеры… Надеюсь, вы не предложите мне подумать и дать окончательный ответ в конце обеда?..

— Ну что вы! — серьезно заверил его полковник Анисимов. — До подобной пошлости я никогда не опушусь… Как вам аперитив?

— Совсем неплохо! — ответил развеселившийся Александр Борисович. — В нем явно присутствует коньяк, а для меня это уже знак качества.

«Ну и посмеемся мы сегодня с Костей Меркуловым!.. — подумал про себя следователь Турецкий. — Заодно припомнит шеф, кто у него лучший следак, которого, несмотря на солидный, прямо скажем, возраст столь серьезные люди даже сманить пытаются… Ха!..»

И в этот момент Александр Борисович вопреки мысли о «солидном возрасте» вдруг почувствовал, что вся усталость, навалившаяся в последние дни, вдруг словно куда-то испарилась. А главное, ему вдруг и впрямь захотелось есть — захотелось просто зверски!

Как в те годы, когда он, будучи студентом юрфака, вечно полуголодным, бегал по ночам вместе с однокурсниками на Казанский, на «Москву-Сортировочную», где всегда можно было подработать пару десяток к тощенькой стипендии, разгружая застоявшиеся вагоны с кубинским сахарным песком…

…В тот момент, когда оба следователя приступили в «Александре Сергеевиче» ко второму блюду, и впрямь оказавшемуся отменным, в особняке Евгения Адамовича Катальникова происходило, возможно, и не слишком значимое, но все же событие. В просторном кабинете погибшего Башкира сам Каток лично приказал собраться всей имевшейся в данный момент в наличии охране.

Подтянувшиеся туда парни вели себя молчаливо, настороженно поглядывая на хозяина и на невысокого широкоплечего типа, сидевшего рядом с Катальниковым за столом покойного Иванова.

Евгений Адамович обвел взглядом всю команду, удовлетворенно отметив, что здоровенные оглоеды дружно опускают под прицелом его глаз свои круглые, как шары, башки, и представил, наконец, незнакомца:

— Ну-с, прошу любить и жаловать — ваш новый начальник, Юрьев Кирилл Петрович! — И, усмехнувшись, добавил: — Подполковник органов государственной безопасности, ныне бывший… Имя все запомнили? Вот и отлично!..

Юрьев, даже не шевельнувшийся во время краткой речи Катка, молча, исподлобья разглядывал новых подчиненных. Евгений Адамович косо глянул на него, еще раз ухмыльнулся и встал из-за стола.

— После того как познакомитесь с моими героями, Кирилл Петрович, — сказал он, — жду вас у себя в кабинете на втором этаже.

И пройдя сквозь поспешно расступившуюся толпу охранников, вышел из комнаты, небрежно хлопнув дверью.

Юрьев поднялся к своему новому начальству (слово «хозяин» он пока что не употреблял) минут через сорок. Катка он застал переодевшимся в костюм для выхода, но при этом задумчиво сидевшим за компьютером.

— Проходи-проходи, я сейчас… — не обратил внимания Катальников на попытку подполковника доложиться по привычной для него форме. И еще какое-то время пощелкал мышкой, делая что-то на экране.

Наконец хозяин перевел взгляд на своего нового начальника охраны и удивленно поднял брови:

— Ты все еще стоишь? Я же сказал — проходи! Значит — садись… Вот так! И сразу же — к делу… Речь пойдет, если ты еще не догадался сам, об адвокате… О Бобе Шахмине… Ты говоришь, он — где?..

— Лефортово, — коротко ответил Юрьев.

— А-а-а… Ну, для меня это значения не имеет… — Каток тяжко вздохнул, встал из-за стола, подошел к жарко полыхавшему камину, взял в руки стоявшие возле него щипцы и поворошил дрова — просто так, без всякой надобности…

— А имеет значение совсем другое: максимум через три дня, два из которых выходные, в Лефортово Боба быть не должно. И вообще нигде его быть не должно… Тебе понятно твое первое задание?..

Прежде чем ответить, Юрьев немного подумал, затем кивнул:

— Да, Евгений Адамович. Но три дня все-таки маловато…

— В самый раз! Вечером в понедельник доложишь… Иди!

И глянув в холодные, словно сталь, глаза Катка, бывший подполковник понял, что спорить нельзя, что ему этих трех суток действительно должно хватить… И пробормотав привычное «Есть!», он покинул кабинет.

Оставшись один, Евгений Адамович недобро усмехнулся и вернулся к компьютеру.

По центру экрана красовалась все та же старая фотография, на которой два школьника стояли в обнимку, по-своему радуясь жизни.

Катальников положил пальцы на мышку, легонько щелкнул правой клавишей и, едва выскочила ожидаемая табличка, уверенно выбрал в ней слово «Удалить» и щелкнул еще раз, подтвердив спустя секунду свое решение недоверчивому компьютеру, переспросившему Катка, точно ли он хочет то, о чем просит…