Потерянная сестра - Люсинда Райли

магазин одежды закрылся на обед, и они медленно пошли по улице, разглядывая лотки.

– Ты слышала о том, что скоро случится? – шепотом обратилась Нуала к сестре.

– Слышала. «Навоз» доставили на Кросс-Фарм два дня назад.

– Святая Матерь Божья, скоро здесь начнется светопреставление.

– И не говори, Нуала. Моя свадьба через три недели. Боюсь, что половину моих гостей запрут в Бандонских бараках или вообще перебьют, если поймают.

Нуала взяла сестру за руку.

– Нам нужно верить, что этого не случится, – прошептала она, пока они обходили стороной молодого бычка в сопровождении нового гордого владельца.

– Слушай, давай купим крубинсы[17] в ларьке миссис Макнелли, поедим, а потом сходим и посмотрим тебе новое платье? – Нуала изобразила радостную улыбку. – Мне тоже, конечно, хотя сама мысль об этом приводит меня в ужас.

– Мне нравится сиреневый цвет, – безапелляционно заявила Ханна. – В журнале сказано, что это последний писк моды в Париже.

Нуала закатила глаза и пошла за крубинсами. Потом они сидели на своей любимой скамье с видом на бухту Кортмакшерри. День был теплый и солнечный, и они хорошо видели каменные руины старинного аббатства внизу. Мерный звук волн, плещущих о берег, успокаивал расстроенные нервы Нуалы.

– А он знает, что должно случиться? – спросила она сестру.

– Нет, и я не скажу ему, – твердо ответила Ханна. – На следующий день я буду так же удивлена, как и Райан.

– Конечно, это не мое дело, Ханна, но ты думаешь, что это правильно – лгать о своих убеждениях и обо всех храбрых поступках, которые ты совершила для своей страны и для его страны?

– Эта война не может продолжаться вечно, и, если мне придется притворяться несколько месяцев, я готова на это. Разве не всем нам приходится изображать невинных овечек?

– Только не для наших мужей, верно?

– Нуала, давай пока оставим эту тему. Всем известно, что я скоро выхожу замуж за Райана, поэтому мне больше не предлагают доставлять важные депеши. Так что я не лгу ему, правда?

Нуале хотелось сказать больше, но она понимала, что сейчас не время для этого.

– Ну что, пойдем в магазин и попробуем примерить ту сиреневую тряпку, о которой ты мне говорила?

* * *

– Теперь вы готовы выйти на улицу? – обратилась Нуала к Филиппу несколько дней спустя, когда они едва ли не в тысячный раз расхаживали по кругу в его гостиной. Месяц ежедневных упражнений укрепил мышцы верхней части тела Филиппа, а также его ноги, поэтому осанка выправилась. Нуала даже удивилась, какой он высокий, больше шести футов ростом.

– На улицу? – фыркнул Филипп. – На дворе декабрь, и вы хотите вытащить меня в эту промозглую сырость?

– Да, – ответила она. – Это будет полезно для вас. Мы тепло оденемся, а ходьба по улице не даст вам замерзнуть.

– Ну, хорошо, – смягчился он. – В конце концов, когда-то я жил в мерзлой траншее, так что прогулка по материнскому саду будет легкой разминкой.

– Тогда я предупрежу миссис Хоутон, что мы собираемся наружу.

– Ох, Нуала, не возитесь с этим, а лучше помогите мне подготовиться к выходу, ладно?

Она помогла ему надеть шерстяное пальто, шляпу и шарф. Потом они вместе вышли на лестничную площадку и вызвали лифт. По прибытии в парадную прихожую они встретили Морин, которая несла поднос; горничная резко остановилась и изумленно уставилась на Филиппа. Нуала испытала внутреннее удовлетворение.

Воздух на улице был холодным и влажным. Хотя их дыхание облачками вырывалось изо рта, солнце озаряло выцветший зимний ландшафт английского парка. Филипп опирался на трость, а Нуала взяла его под руку с другой стороны; они медленно двинулись по тропинке к саду, глядя под ноги, чтобы на поскользнуться на влажном мху.

– Ах-х! – Филипп принюхался. – Славный запах горелого ирландского торфа! Я начинаю думать, что вы и впрямь королева фаэри, Нуала, – добавил он, когда они вступили в личный сад леди Фицджеральд и прошли мимо каменных вазонов с зимними анютиными глазками, составлявшими прелестное сочетание желтых и фиолетовых оттенков на фоне уснувших многолетников. – У меня такое ощущение, будто вы заколдовали меня. Я даже представить не мог, что снова буду ходить. Ходить куда захочется, иметь свободу передвижения…

– Это не волшебство, Филипп, – отозвалась она. – Это ваша собственная воля и упорная работа.

– И ваша поддержка, – добавил он и помедлил, повернувшись к ней. – Нуала, не хватит никаких благодарностей за то, что вы сделали для меня. Вы вернули меня к жизни. – Он вдруг поднес ее руку к губам и поцеловал. – Обещайте, что никогда не покинете меня, Нуала. Клянусь, я умру без вас. Вы дали мне повод для того, чтобы снова жить нормально. Пожалуйста, Нуала, обещайте мне.

Нуала видела слезы, блестевшие в его глазах.

– Обещаю, – ответила она. Что еще она могла сказать?

* * *

В семь вечера, когда Филипп объявил себя окончательно уставшим, Нуала сменила рабочую одежду и уже собиралась домой, когда миссис Хоутон позвала ее.

– Ее милость хочет вас видеть, Нуала, – сказала она и повела ее по коридору в небольшой, красиво обставленный будуар с письменным столом у окна с видом на сад, где они с Филиппом недавно гуляли. Леди Фиц джеральд читала письмо, но обернулась и встала, когда Нуала вошла в комнату.

– Спасибо, миссис Хоутон, теперь вы можете оставить нас. Пожалуйста, садитесь, Нуала. – Леди Фицджеральд указала на стул.

– Все в порядке, ваша милость? Сегодня Филипп решился на прогулку в саду, но если вы предпочитаете, чтобы он оставался в тепле…

– Боже мой, нет, совсем наоборот, – заверила леди Фицджеральд. – Я просто хотела поблагодарить вас. Все эти замечательные перемены с Филиппом произошли благодаря вам. Он изменился не только физически, у него… снова появилась надежда. Когда я слышу его и ваш смех, то радуюсь от души. Я… – Она замолчала и глубоко вздохнула. – В качестве жеста благодарности я хочу увеличить ваше жалованье до десяти шиллингов в неделю. Я знаю, как вы стараетесь, и надеюсь, вы будете…

Стук в дверь прервал ее, и в комнату вошла миссис Хоутон.

– Прошу прощения, ваша милость, но прибыл мистер Льюис; это насчет картины в Белой спальне, для которой вы хотели заказать новую раму.

– Спасибо, миссис Хоутон, я сейчас выйду к нему. – Леди Фицджеральд повернулась к Нуале. – Я ненадолго отлучусь, моя дорогая, а потом мы закончим разговор.

Когда женщины вышли из комнаты и закрыли дверь, чтобы не выпускать тепло из комнаты, Нуала позволила себе тихо рассмеяться от удовольствия.

– Десять шиллингов! – прошептала она, думая о том, что они с Финном могут купить на столь нужные дополнительные деньги. Она