Нечестивые клятвы - Мила Кейн

когда я был без рубашки перед ней. Она нахмурилась, глядя на ровные ряды татуировок поперек моего сердца.

Ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла заговорить.

— Это те люди, которых ты… — с трудом выдавила она из себя. — Я имею в виду, это подсчет твоих убийств?

Ее рука парила в воздухе над моей кожей, и мне вдруг захотелось ощутить ее плоть на своей. Я взял ее пальцы и провел ими по татуировкам, побуждая ее прикоснуться к ним.

— Не убийств. Подсчет потерь, — поправил я. — Каждый хороший человек из Де Санктис, погибший под моим руководством, находится здесь.

— В ту ночь, когда мы встретились, ты сам убил двоих из них, — напомнила она мне.

— Я сказал про хороших людей Де Санктис. Людей с честью, достойных этого имени. Я ношу их с собой, чтобы никогда не забывать, что жизни моих людей в моих руках и их семей тоже.

Она с трудом сглотнула.

— А я думала, что отвечать за Люси — это тяжело. — пошутила она.

— Быть ответственным за одного или за сотню — это одно и то же. Бремя и дар.

Ее глаза встретились с моими. Она покачала головой, на ее красивых губах заиграла недоверчивая улыбка.

— Ты даже не представляешь, как часто я думала об этих словах. Хотя я никогда не произносила их вслух. Они входят в категорию «секреты, которые мы уносим с собой в могилу»… во всяком случае, для меня.

— Ты можешь рассказывать мне все, что угодно, Шарлотта. Признайся в своих секретах, и я сохраню их. Теперь ты моя жена.

— На бумаге, верно? Конечно, а как же еще? — спросила она, ее дыхание становилось тяжелее с каждым словом.

— Я покажу тебе, как еще.

Я снова потянулся к ее платью, перебирая пальцами целый ряд крошечных пуговиц сбоку. Они были чертовски утомительны, но я был терпеливым мужчиной и всю свою жизнь ждал женщину, на которой хотел бы жениться. Эту женщину. Теперь ничто не заставит меня торопиться.

Напряжение нарастало, пока я медленно расстегивал платье, давая Шарлотте достаточно времени обдумать то, что произойдет дальше. Моя жена, казалось, испытывала некоторое чувство стыда каждый раз, когда ее тело отзывалось на мои прикосновения. Ее смущало то, насколько мокрой она становилась. Стыдилась того, как ее соски умоляли, чтобы их пососали, и как ей нравилось быть прижатой, беспомощной и неконтролируемой.

Я планировал научить ее гордиться своим удовольствием. Требовать его.

Платье обвисло, как только была расстегнута последняя пуговица, и я спустил его с ее плеч. Оно рассыпалось у ее ног водопадом из шифона, шелка, кружев и жемчуга.

На ней было нижнее белье в виде корсета с подвязками, за которые цеплялись прозрачные чулки. Все это было кремового, девственно-белого цвета.

Я помог Шарлотте выйти из платья и потащил её к огромному зеркалу, установленному напротив кровати.

Стоя позади нее, я намотал ее длинные волосы на кулак, зафиксировав ей голову и ждал, пока ее глаза не найдут мои в отражении.

— Что ты видишь? — поинтересовался я, запустив одну руку в ее волосы, а другой блуждая по передней части ее тела.

Моя загорелая, покрытая татуировками рука резко контрастировала с ее белым бельем. Ее внимание было приковано к тыльной стороне моей руки. Я переместился сначала к шее, обхватив ее ладонью. Пульс бился ровно. Возможно, она нервничала, но не боялась.

Шарлотта не знала страха, если только она не просила что-то для себя.

Я слегка надавил, и ее подбородок приподнялся, инстинктивно предоставляя мне лучший доступ. Да, моя маленькая медсестра была идеальна.

— Что ты видишь, Шарлотта? — повторил я.

Я провел рукой вниз, направляясь к ее груди. Корсет имел полуоткрытую чашку с верхом из тонкого, как паутина, кружева. Сквозь него виднелись соски. Я сомкнул пальцы вокруг одного и слегка ущипнул.

Ее губы приоткрылись, чертовски отзывчивые.

— Ответь мне, — приказал я ей.

— Я и ты, — выпалила она. — Я вижу себя и тебя.

— Хм, правда? — Я вижу только ее. Ничто не может отвлечь меня от нее. — Но кто ты?

— Я твоя жена, — пробормотала Шарлотта, едва заметно выгнув спину, чтобы приблизить соски к моим пальцам.

Блядь, да. Мне нравилось, как это звучит.

— Верно. Моя жена. Вся моя.

Я провел рукой по ее животу.

— Ты также очень красивая женщина. Верная, умная и храбрая…

Я замолчал, когда добрался до края корсета. Там было несколько дюймов плоти, а затем ее трусики. Они были из того же кружева, что и корсет, и совершенно прозрачные. Я мог видеть ее волоски сквозь белый узор.

Я просунул руку ей между ног, и она дернулась. Она едва сдерживалась, я чувствовал напряжение в ее мышцах. Я цыкнул ей в ухо, когда она попыталась свести бедра и лишить меня доступа. Ее глаза, обычно карие, потемнели и наполнились желанием. Шарлотта даже не представляла, на что способна. Совсем. Я собирался показать ей.

Я скользнул пальцами по киске, проникая в неё через кружево. Ее соки покрыли меня, несмотря на барьер из ткани.

— Сказать тебе, кто ты еще, mia moglie21?

Ее взгляд был прикован к моей руке, ласкающей ее между ног, а бедра выгибались навстречу мне в едва уловимых движениях, которые, как я подозревал, она даже не осознавала. Я уткнулся подбородком ей в плечо и заговорил с ее отражением.

— Ты — совершенство, Чарли. Совершенство. Ты освещаешь комнату.

Ее дыхание сбилось, и она задрожала.

— Ты очаровываешь меня. — я поцеловал ее в шею.

Она таяла от моих прикосновений, ее сопротивление ослабло.

Я развернул ее в своих объятиях и поцеловал. Ее губы тут же разошлись, и мой язык скользнул внутрь. Я целовал ее долгими, томными движениями, давая представление о том, что скоро сделаю с ее киской. Затем приподнял ее за талию и потянул к себе на кровать. Кровь стучала в моих венах, требуя, чтобы я, наконец, взял эту женщину, наполнил ее, отметил как свою, сохранил ее навсегда. Я устал отказывать себе. И не мог сдерживаться больше ни секунды.

Я искал завязки на проклятом корсете, а она извивалась в моих руках, как оголенный провод, ни на секунду не отрывая своих губ. Шарлотта потянулась ко мне, ее ногти впились в мою кожу и притянули меня ближе.

— Вот так, bambina, покажи всем, кому я принадлежу. — прорычал я ей на ухо.

Она задрожала и поцеловала меня сильнее, вжимаясь своими сиськами в мою грудь так, что я подумал, что сойду с ума, если не попробую их на вкус. Она задвигала бедрами напротив меня,