Слепая зона - Наталья Николаевна Ильина

– Ватсон, – промычал он в трубку, чувствуя, как отчаяние просачивается через его голос на другой конец города, куда-то в Купчино, где сидел в закрытой лаборатории ФСБ Славка Вощин.

– Кого я слышу… – иронично начал было отвечать Вощин и осекся, уловив это самое отчаяние. – Макс, что стряслось?

– Ты мне нужен. Прямо сейчас. Свету нельзя оставлять одну. Можешь подъехать к ней домой?

Славик помолчал несколько секунд, показавшихся Дежину часами, и ответил:

– Еду.

Половина горы Килиманджаро, а может, и Джомолунгмы, откололась и рухнула с плеч Макса. Но вторая продолжала настойчиво придавливать загривок весом ответственности.

– Я дождусь тебя там и все объясню. Спасибо, дружище.

Чем бы ни был занят Славка, Дежин понимал, что сейчас он отрывает Вощина от работы в команде полковника, да и сам Максим ускользнул из управления, никого не предупредив, так что для них обоих это могло обернуться серьезными неприятностями. Но времени на объяснения не было, да и что он мог бы объяснить Гречину?

Я сидела на кухне, обнимая чашку с горячим какао обеими руками. Меня знобило, несмотря на летнюю жару и две включенных конфорки, на которых что-то весело булькало в маминых кастрюлях.

– Светочка, ты бледная. Устала?

Мама ничего не понимала. Бедная, ей и так досталось, ведь меня почти убили совсем недавно. Ничего я не могла ей объяснить. В голове крутились стаи птиц и колонии термитов.

– Ма, что может объединять мурмур… – Я сбилась, клацнула зубами о край чашки и сделала крохотный обжигающий глоток, буквально кожей чувствуя мамино недоумение. Она прекратила помешивать то, что помешивала на плите, и повернулась ко мне, ожидая продолжения. – Мур-му-ра-цию, – выдавила я по слогам, – птиц и слаженные действия колонии термитов?

Недоумение возросло. Я представила, как аккуратные мамины брови поднимаются, ломаются и застывают домиком, и подумала, что совершенно не представляю, как она теперь выглядит. В моей памяти мама навсегда осталась молодой и красивой.

– Ну, как что? Коллективный разум, конечно, – удивленная моей несообразительностью, ответила мама.

– Конечно! Мамочка, ты – золото!

Я забыла про какао и озноб, встала и пошла в комнату.

На изумленное «ты куда?» ответила уже из коридора:

– К компьютеру, мне нужно кое-что проверить.

«Что ты хотела мне сказать? Ты – часть стаи? Тогда тебе нужно вернуться!»

Пока компьютер, пискнув, загружался, я зажмурилась, как бы глупо это не казалось в моем случае, и попыталась создать в воображении слаженно двигающуюся стаю птиц. Вот одна из них отделяется от общей массы, стая улетает, птица мечется по нереально синему небу одна. Без цели, без направления…

Всю картинку я буквально швырнула в Тварь и тут же вздрогнула от знакомого холодка, прокатившегося по позвоночнику. В моей картинке – не слишком четкой, не слишком правильной – добавилась лишняя деталь – девочка. Совсем маленькая, лет шести-семи. Я с уверенностью могла бы сказать, что это Настя, моя сколько-то-юродная сестра из-под Ростова, если бы у девочки было лицо. Но лица не было. Несчастная птица подлетела к ней и уселась на плечо.

Потрясенная, я не сразу заметила, что Тварь тоже примостилась на плече. На моем плече!

«Прочь! – припечатала я ее к потолку. – Я не твоя стая! Не твоя колония и не королева термитника!»

Девочка в моей голове схватила птицу и бросила на землю. Я затряслась, как в лихорадке.

– Г-гугл, – едва справляясь с голосом и не обращая внимания на неподвижно лежащую перед глазами птицу, произнесла я. – Коллективный разум животных. Найти.

Глава 10

Стремительность, с которой на Максима со всех сторон посыпалась новая информация, не давала времени на вдумчивое осмысление. Он гнал машину по городу, выскочив наконец из медлительной пробки, а телефон оглашал салон машины звонками, не умолкая.

– Капитан Дежин, где вас черти носят? – металлическим голосом осведомился полковник Гречин со скрытого номера.

– Товарищ полковник, я… выехал на убийство, – проклиная все на свете, признался Максим.

– Не понял?

– Я выехал на убийство, с большой долей вероятности связанное с нашим делом, – скороговоркой выпалил Дежин.

– Когда планируете вернуться? – к металлу в голосе полковника добавился целый айсберг, ледяная глыба холода.

– Не могу знать, – попытался казенно увернуться от ответа Максим, – но сразу сообщу.

– Хорошо, – проскрипела заледеневшая сталь.

Не успел Максим повесить трубку, как телефон снова взорвался сиреной.

– Есть пуля, капитан! – почему-то шепотом сообщил Вася. – В березе застряла, прямо напротив обрубка этого.

– Какого еще обрубка? – машинально переспросил Дежин, в голове которого с лихорадочной скоростью завертелись шестеренки мыслей, выстраивая возможные версии покушения.

– Тут старое дерево спилили, обрубок на дорожку выкатился.

– Понятно. Пулю изъял? Оформляй вещдоком, дело забирай на нашу группу.

– Капитан!.. – вякнул было возмущенный Василий, которому без Дежина и так приходилось туго, но тот уже сбросил звонок.

Чтобы снова ответить, на этот раз уже Свете.

– Максим, я все поняла!

– Что именно, Свет?

Дежин охрип от напряжения.

– Тварь! Их не много. Не пять. Она одна! Одна, понимаешь? У меня не целая Тварь, а ее кусочек!

Обреченно решив, что еще миг, и голова взорвется, как банка с забродившими огурцами, Максим выдохнул в трубку:

– Свет, я буду через пять минут, потерпи.

– А… да. Прости, – возбужденный тон погас, исчез, словно его и не было, запиликали короткие гудки отбоя.

«Черт-черт-черт!»

Максим рубанул кулаком по рулю, лихо заворачивая во дворы, и сбросил скорость перед неторопливо бредущим пенсионером с лохматой собачонкой на тоненьком поводке. От усталости и закрученных до предела нервов ему показалось, что для одного дня случилось слишком много всего, и впервые за много месяцев, если не лет, Дежин усомнился в себе.

Собачонка неодобрительно посмотрела на морду дежинского джипа, подползающую к дедку, и залилась визгливым лаем. Максим газанул вхолостую. Двигатель взревел, заглушая собачью истерику, пенсионер поспешно отступил с дороги, утягивая за поводок рвущуюся в атаку лохматую бестию, похожую на рехнувшуюся мочалку из сказки о Мойдодыре. Оба – и собака, и старичок – проводили машину неодобрительными взглядами. Максим затормозил, опустил стекло и вывернул шею, оглядываясь.

– Простите! – обратился он к пенсионеру, но тот только махнул рукой, проезжай, мол, под возобновившуюся собачью истерику.

«Возьми себя в руки, Дежин! – приказал себе Максим и медленно покатил по двору. – Чашка хорошего кофе, вот что мне нужно».

Славка ждал возле парадной. Сидел на узкой лавочке, задвинув под нее свои длинные худые ноги, чтобы жильцам не приходилось перепрыгивать через них, проходя мимо.

– Хреново выглядишь, Шерлок, – констатировал он, поднимаясь и протягивая Максиму бледную сухую ладонь вместо приветствия.

– И чувствую себя так же, – проворчал Дежин. – Тварь кого-то прикончила