Немая девочка - Микаэль Юрт

В гостиницу он вернулся менее получаса назад и сейчас впустил Ванью, державшую в руках коробку, которая незамедлительно наполнила номер Торкеля запахом фастфуда.

– Надо было взять тебе тоже? – спросила Ванья, указывая на белую коробку, которая, как оказалось, содержала гамбургер и картошку фри.

– Нет, спасибо, мне удалось по возвращении заставить их сделать мне на кухне бутерброд, – ответил Торкель и приоткрыл окно, что Ванья, видимо, не связала со своим пахучим ужином.

– Как у тебя прошло? Что они сказали о Карлстенах? – поинтересовалась Ванья и жадно откусила от гамбургера.

«Да, что же они сказали?» – подумал Торкель. Никто из супругов Бенгтссонов особой разговорчивостью не отличался, отвечали они немногословно, и то немногое, что сказали, в принципе не изменило уже сложившегося у полиции представления о семье их соседей. Приятные, к ним хорошо относились, рьяно занимались экологией, против чего ни Гунилла, ни Кент ничего не имели, хотя знали, что других это раздражало.

– Кого других? – спросил Торкель и получил тот же ответ, что раньше. Наиболее громко против семьи выступали Ян Седер и Уве Хансон, но ведь те подавали на них заявления в полицию. В остальном речь шла об отдельных редких комментариях и сплетнях. Ничего серьезного. Они представления не имели, кому могло захотеться лишить соседей жизни. Это так ужасно. Особенно что касается маленьких мальчиков. Они оба довольно часто приходили к Бенгтссонам, чтобы посмотреть на лошадей.

– Ничего такого, чего бы мы уже не знали, – резюмировал для Ваньи свои рассуждения Торкель.

– Где они были с прошлого четверга? – поинтересовалась та, обмакивая несколько кусочков картошки в каплю кетчупа рядом с гамбургером.

– Они в пятницу праздновали какое-то шестидесятилетие в Карлстаде и остались на выходные.

– Значит, произошедшее потрясло их не настолько сильно, чтобы они не смогли поехать на праздник, – заключила Ванья.

– У меня возникло ощущение, что они не особенно хорошо знали Карлстенов. Они не враждовали, просто… не проявляли к ним интереса. – Торкель пожал плечами. – А как прошло у вас?

– Так себе, этому Франку показали снимки всех «Мерседесов», произведенных примерно с тысяча девятьсот семидесятого года.

– И?

– Он был уверен только в том, что там стоял «Мерседес». Билли обобщит то, что удалось узнать. Ты точно не хочешь? – Ванья пододвинула к Торкелю белую коробку, но тот отрицательно замахал руками.

В дверь опять постучали, и вошел Билли с компьютером в руках.

– Привет. Ванья как раз сказала, что ваша небольшая вылазка дала не слишком много, – поприветствовал его Торкель.

– Не скажи, – ответил Билли. Для полного отсутствия результата вид у него был необычно оживленный. Он уселся на кровать с компьютером на коленях и повернул экран к собеседникам.

– Он был не уверен, но многое указывало на то, что это одна из последних моделей. – Билли открыл домашнюю страницу со слайд-шоу. По экрану заскользили разные варианты «Мерседеса». – Это мог быть седан класса А, седан класса С, купе, даже комби, CL, CLA, CLS…

– Достаточно, – прервал его Торкель. – Это может быть масса машин, я понял. Давай дальше.

Билли посмотрел на него и, казалось, даже слегка огорчился, что ему не дали продолжать прокручивать автомобили, но закрыл слайд-шоу и открыл новую страницу.

– Возможностей слишком много, чтобы нам это помогло, но я все-таки пробил все возможные модели в автомобильном реестре, чтобы просто посмотреть, зарегистрированы ли какие-нибудь и, в таком случае, сколько штук, поблизости.

Билли выпрямился на кровати и не смог сдержать легкой улыбки, что подсказало Торкелю, что он до чего-то докопался. Вечер все-таки принес результат.

– Угадайте, кто владелец модели CLS 350 тринадцатого года?

– Кто? – спросил Торкель, сумев этим кратким словом показать, что сейчас его не интересует игра в угадайку.

– Уве Хансон, – ответил Билли и вывел на экран сведения.

– Почему это имя кажется знакомым? – поинтересовалась Ванья с набитым остатками гамбургера ртом.

– Он владеет лодочной фирмой, на которую Карлстены заявляли в полицию из-за использования запрещенных красок для днища, – ответил Торкель и наклонился, чтобы прочитать текст на экране.

– Резюме краткого допроса, который проводили с ним в пятницу местные полицейские, лежит в общей папке вместе с заявлением Карлстенов, – закончил Билли и обратился к Торкелю. – Что нам теперь следует делать?

Торкель выпрямился и прошел несколько шагов по комнате. Задумался.

– Он охотится?

– У него есть лицензия на два ружья, – кивнул Билли. – Так что, думаю, да.

Торкель еще немного прошелся по комнате. Это хорошо. Это может стать необходимым прорывом. Он быстро взглянул на наручные часы. Начало двенадцатого. Наверное, ничего не изменится от нескольких часов заслуженного отдыха.

– Мы прочитаем то, что у нас есть, и завтра первым делом задержим его, – решил Торкель.

Остальные согласно кивнули и, еще несколько минут поговорив о распределении работы в преддверие завтрашнего дня, удалились.

Оставшись один, Торкель закрыл окно и подумал, не позвонить ли Урсуле. Ему хотелось, не терпелось услышать ее голос, но уже слишком поздно, решил он. Завтра он поговорит с ней обстоятельно. Хотелось бы надеяться, что тогда он сможет рассказать ей, что они немного приблизились к раскрытию дела.

Он снял с кровати покрывало и направился в ванную, когда зазвонил телефон. «Урсула», – подумал он с надеждой, но высветился другой номер, другое имя.

– Уже поздний час, – приложив телефон к уху, сказал он.

– Знаю и прошу прощения, – отозвался на другом конце Аксель Вебер и, похоже, говорил всерьез. – Я хотел вам кое-что рассказать.

– Вот как, что же? – Торкель говорил по-прежнему кратко и недружелюбно.

– У меня в Стокгольме есть молодые коллеги… – Вебер умолк, словно не зная, как лучше продолжить. – Вы перевезли девочку, не так ли?

– Я не буду это комментировать. Спокойной ночи, – ответил Торкель и приготовился положить трубку.

– Подождите, подождите, я звоню не за этим. – Он сделал глубокий вдох, словно ему требовалось в последний раз обсудить с собой, правильно ли он поступает. – Они знают, где она, и завтра мы это опубликуем.

ЗДЕСЬ ОНА СКРЫВАЕТСЯ

Большими буквами.

Далее буквы чуть меньше, но текст по-прежнему бросается в глаза.

ОНА ВЫЖИЛА В ДОМЕ УЖАСА

Остаток страницы – фотография, зернистая, будто снята телеобъективом с дальнего расстояния, вероятно, сознательный выбор, чтобы усилить ощущение сенсации и раскрытия тайны, подумал Торкель. Принимая во внимание современную фототехнику, он не мог придумать иной причины тому, что фотография не резкая. Она показывала часть дома, в который Николь и Мария приехали менее суток назад. Несмотря на качество снимка, дом при желании установить легко. Светлый овал, который вполне мог быть лицом девочки, в окне третьего этажа. Вокруг окна красный кружок, чтобы никто не упустил, где именно она находится, или не поставил под сомнение достоверность новости.