Немая девочка - Микаэль Юрт

– Цвет?

– Темно-синий, почти черный.

– Если бы ты увидел ее на фотографии, ты бы ее узнал?

– Возможно, не знаю.

– А регистрационный номер ты не запомнил?

– К сожалению, нет.

Эрик поспешно обдумывал, что ему следует делать с этой информацией. Разумеется, связаться с Торкелем. Информацию необходимо довести до сведения Госкомиссии. Скорее всего, они захотят встретиться с Франком и посмотреть, не смогут ли они выяснить, о какой модели идет речь, а потом прогнать сведения через реестр машин, чтобы, в лучшем случае, найти один или несколько автомобилей, зарегистрированных на какой-нибудь адрес поблизости.

– Как долго ты можешь не возвращаться к Хампусу? – спросил Эрик, пытаясь составить в голове временной план.

Франк посмотрел на наручные часы.

– Сиделка уйдет через полчаса. А что?

– Ты должен поговорить с Госкомиссией, – объяснил Эрик. – Они захотят попытаться идентифицировать эту машину.

– Они могут приехать ко мне домой, – сказал Франк, вставая. – Расскажи им, где я живу.

Эрик проводил его и вернулся к приготовлению ужина.

Себастиан сидел рядом с Николь на покрытых катышками подушках серо-зеленого дивана и читал вслух одну из книг, которые она взяла с собой из своей квартиры.

«Грегор Надземный»[10].

Что-то о брате и сестре, которые, по-видимому, провалились в подземный мир, где тараканы поклонялись девочке как принцессе, и той приходилось спасать подземное государство от войн и параллельно искать вместе с братом исчезнувшего отца и пытаться найти дорогу обратно в реальный мир. Мария сказала, что это фэнтези.

Себастиан считал, что это полное говно.

Впрочем, он был вынужден признать, что вечер получился приятным.

Он взял на себя приготовление ужина на троих, в компании и при участии Марии и Николь. Николь сосредоточенно шинковала лук и терла морковку для соуса болоньезе, а Мария накрыла на стол и зажгла маленькие свечки в двух ужасающих темно-зеленых керамических подсвечниках, которые обнаружила на кухонном подоконнике. За ужином Николь с аппетитом ела пасту и соус с мясным фаршем. Себастиан поддерживал за столом разговор, чтобы все казалось максимально обыденным. Спросил Марию о ее работе в СИДА и пребывании в Мали, но главным образом сосредоточился на Николь. Интересовался ее жизнью в школе, тем, какие предметы нравятся ей больше и меньше всего, с кем она дружит и так далее. Николь, естественно, не отвечала и никак вербально в разговоре не участвовала, но Себастиан, тем не менее, адресовал вопросы ей, и Мария, выждав, чтобы дочь могла рассказать сама, завершала большинство ответов фразами «не так ли, дорогая?» или «ведь так?», чтобы Николь все-таки была включена в беседу.

После ужина Себастиан и Мария убирали со стола и мыли посуду, а Николь сидела тут же с бумагой и мелками и опять рисовала.

– Она очень разволновалась, когда вы ушли за покупками, – тихо сказала Мария, кивнув в сторону сидевшей за кухонным столом Николь. – Все это время она провела, будто приклеившись ко мне.

Себастиан повернулся к Николь. Его вновь удивило проснувшееся в нем чувство нежности. Николь отложила мелок, которым рисовала, и откинулась на спинку стула.

– Можно посмотреть? – спросил Себастиан, подошел и взглянул на лежавший перед ней рисунок. Дом в лесу. Разбитое стекло ведущей на веранду двери. Себастиан предположил – никогда не видев его, – что это дом, куда она залезла, пока бежала к Медвежьей пещере; дом, который она сочла надежным укрытием. Только половина дома имела наружные стены, остальное было изображено в разрезе. Гостиная, кухня и спальня, где под кроватью лежит темноволосая девочка.

– Можно я его тоже возьму? – спросил Себастиан. Николь встретилась с ним взглядом. Разумеется, никаких слов, кивков или чего-либо другого, показывающего, что она вообще слышала его слова. Правда, и никаких протестов, когда он взял и свернул рисунок в трубочку.

– У вас есть время подождать, пока я приму душ? – поинтересовалась Мария, и Себастиан признался, что времени у него сколько угодно, его никто не ждет.

Мария долго стояла под горячей водой в надежде, что та каким-то таинственным образом унесет с собой немного горя и безнадежности.

Не унесла.

На своей работе Мария видела страдание вблизи. Проявляла участие, сочувствовала жертвам и родственникам, но ей всегда удавалось сохранять профессиональную дистанцию, необходимую для того, чтобы тебя это не поглотило и не уничтожило.

Сейчас же ей казалось, будто она погибает.

Она прислонилась лбом к кафелю и зарыдала, но тихо, и впервые с тех пор, как вернулась домой, почувствовала, насколько она устала и опустошена – когда не требуется притворяться сильной перед Николь. Ноги подкашивались. Она опустилась на пол и осталась сидеть под струями воды.

Казалось, будто она никогда не сможет подняться.

Когда она примерно через полчаса вышла из ванной, Себастиан сидел на серо-зеленом диване рядом с Николь и читал вслух одну из книг, которые та взяла с собой из их квартиры. Мария остановилась в дверях и стала наблюдать за ними.

Он действительно проявляет по отношению к Николь безграничное терпение, этот Себастиан Бергман. Посреди всего этого мрака, всей неизвестности, всего этого беспорядочного водоворота он является точкой опоры, которая требуется не только Николь, осознала Мария. Без него она не выдержала бы последних суток. Она прислонилась к дверному косяку и слушала, как его голос меняет интонацию и даже диалект, говоря за разных персонажей книги. Ее втягивало в историю в точности, как Николь, которая была полностью поглощена повествованием, и она обнаружила, что даже слегка расстроилась, когда глава закончилась, он закрыл книгу и положил ее на стол перед диваном.

– Думаю, мне пора, – сказал он, вставая. Николь посмотрела на него с беспокойством, тоже вскочила на ноги, подошла и обняла Марию. – Вы теперь справитесь? – уточнил он, снимая плащ с вешалки в прихожей.

Мария кивнула, но, тем не менее, услышала, как сама проговорила: «Вы можете остаться?»

Себастиан застыл и посмотрел на нее вопросительно.

– Николь все равно спит со мной, вы можете воспользоваться второй комнатой, – продолжила Мария, показав затылком вглубь квартиры. – Разумеется, если хотите.

Даже не успев оформиться в голове, ответ уже слетел с его губ.

– Конечно, я могу остаться, – сказал Себастиан, стягивая плащ.

Торкель открыл ноутбук и как раз собирался написать короткий отчет о встрече с Гуниллой и Кентом Бенгтссонами, когда в дверь постучали.

Вечер выдался богатым на события.

Около восьми часов позвонил Эрик Флудин, сообщивший, что один свидетель видел припаркованную машину в нужном районе в интересующее их время. Но как раз когда Торкель собрался вызвать Билли, чтобы встретиться с Эриком и ехать туда, ему позвонил человек, представившийся Кентом Бенгтссоном, соседом Карлстенов, который, приехав домой, нашел в почтовом ящике визитную карточку Торкеля. Торкель быстро поменял планы. Ванья и Билли отправились вместе с Эриком к свидетелю, а он сам поехал и поговорил с Бенгтссонами, выразившими готовность встретиться с ним, несмотря на поздний час.