Земля мертвецов - Роберт Райан

Да-да, хватит о женщинах. Вернемся к убийствам. Так вот, теперь он был вполне уверен, что газ в этом деле роли не играл, разве что Черчилль получит противоречащие этому сведения по смерти в Уилтшире. Верно ли он разгадал ту загадку? Возможно, напрасно очернил британских ученых?

Ватсон отворил дверь ближайшего сарая и зажег висевший у входа фонарь. Наморщил нос: здесь едко пахло нашатырем и кое-чем похуже. Кто-то напоследок использовал сарай вместо нужника. Он напомнил себе, что этим людям доводилось обходиться любым клочком земли. Подстилка из чистой соломы могла показаться им заманчивой. Но хотя бы хлористой известью присыпали, чтобы заглушить вонь!

С фонарем в руке Ватсон провел коня в дальний конец, где меньше воняло. Повесив светильник на стену, принялся расседлывать, начав с недоуздка и удил. Привязать мерина он и не подумал: Лорд Локи радовался возвращению домой и не собирался капризничать.

Расстегивая подпругу, Ватсон размечтался, как хорошо было бы вернуться на Бейкер-стрит. К горячему какао, поданному миссис Хадсон. К горячей ванне и звукам скрипки, просачивающимся под дверь. К хорошему виски на столике. К чудесному пирогу, который их домохозяйка подавала на ужин. Может быть, к нежданному стуку в дверь…

«Перестань терзать себя, –  велел себе Ватсон. –  Миллионы людей в окопах по всей Европе мечтают сейчас о доме и старых друзьях. У тебя на то значительно меньше права, чем у них». Старики больше склонны уходит в прошлое, чем смотреть в лицо будущему. Он не раз наблюдал это на своих пациентах, тоскующих по золотому веку, существовавшему только в их памяти. То же происходит и с ним. Он всегда перехваливал музыкальные способности Холмса. Иной раз скрипичная какофония доводила его до бешенства. Пироги, впрочем, действительно были великолепны.

Хихикнув про себя, Ватсон снял и повесил на перегородку седло и упряжь. Потом накинул на спину коню чистую попону. Лорд Локи, когда прохладная ткань коснулась его спины, вздрогнул от удовольствия. Когда конь принялся опорожнять объемистый мочевой пузырь, майор отступил подальше. Он успел принести воды и овса, а струя еще не иссякла. Разыскивая щетку, чтобы почистить коня, Ватсон услышал, как хлопнула на ветру дверь сарая. То есть это он подумал, что на ветру. Не всякий ветер исхитрится, захлопнув дверь, заложить ее снаружи засовом.

Его удивленный крик заглох среди толстых каменных стен и деревянных балок. Глухой звук собственного голоса испугал майора. Он донесся как будто не отсюда, словно из мира мечты, одолевавшей его совсем недавно.

– Кто тут? – спросил Ватсон. –  Льюис, это вы?

Откуда бы здесь взяться капралу Льюису? Однако тот спрашивал, куда дальше направится Ватсон, и майор ему сказал. Пешком от Горелого дома до фермы Суффолк совсем не далеко: два поля перейти.

Шагнув к закрытой двойной двери, Ватсон увидел, как в щель под ней проползает, извиваясь, что-то похожее на змею. Шланг. Возможно, подумал он, в сарае распорядились произвести дезинфекцию. Но тут шланг дернулся и подпрыгнул, словно от разряда тока. Из сопла с шипением поползло, быстро расплываясь, зеленовато-желтое облако. Так расцветает ускоренный кинокамерой цветок. Ватсон инстинктивно попятился и зажал рот рукой. Шипел газ, хлор!

46

– Смотрите! – торжествующе воскликнул де Гриффон. –  Видели?

Он проворно расхаживал по палатке на негнущихся ногах, помогая себе взмахами рук. Сэсил бегал за хозяином, хватая за пятки.

– И еще, вот!

Капитан заскакал на одной ноге, потом на другой, хлопая штанинами пижамы. Он был так забавен, что миссис Грегсон не сдержала смеха.

– Нельзя ли перестать? А то кто-то из нас лопнет.

Капитан повалился на постель со счастливой улыбкой на лице и принялся отдуваться.

– Я вполне здоров, можно выписывать, –  провозгласил он наконец.

– Последнее слово за майором Ватсоном, –  напомнила миссис Грегсон. –  А мне пора разносить чай. Вы будете? Только не говорите сестре Спенс, кто его принес.

– Миссис Грегсон, смилуйтесь. Не могу я дожидаться майора Ватсона. Бог весть куда он отправился на подвиги.

Ей нечего было возразить. Ватсон прибежал к ним с Сэсилом под мышкой, и глаза у него блестели, на ее взгляд, лихорадочно. Задав капитану де Гриффону несколько вопросов о действии отравляющих газов, он объявил, что едет в Горелый дом. Помянул к чему-то Уинстона Черчилля и послал мисс Пиппери отправить телеграмму. Говорил он невнятно, будто пытался вывалить сразу все и словам тесно было во рту. Миссис Грегсон подумала, не поражен ли его мозг деменцией, и даже заподозрила морфий. Хладнокровный, благонадежный джентльмен, каким она знала доктора, исчез, оставив вместо себя мистера Хайда.

– Послушайте, моя рота отбыла, –  рассудительно говорил де Гриффон. –  Всех отправили на передовую. Я должен быть с ними. В роте есть молодые, испуганные люди, которые, как это ни странно, полагаются на меня. Я не профессиональный военный, не так давно сам был бестолковым субалтерном. Но моя работа – вести за собой людей, показывать им, как держаться в бою и в окопах. Если они решат, что офицер струсил…

– Никто так не подумает, –  перебила она. –  После того, что с вами было…

Он горестно покачал головой.

– Миссис Грегсон, я оказался бы не первым офицером, изобретающим хитроумный способ выбраться из этого бедлама. Но, вернувшись в Англию, если Господь меня пощадит, я приму на себя обязанности лорда Стэнвуда.

– Вы – лорд Стэнвуд?

– Мой отец и брат скончались. Мать живет одна в огромном доме, с ней никого, кроме повара, единственной горничной и шофера Гарри. А он уже не тот, что прежде. Мне предстоит сделать Флитчем таким, каким дом был до болезни отца, и подготовить фабрики для перехода к экономике мира. Многие из моих солдат станут тогда моими работниками. Они возвратятся на прежние места. Представьте, что они утратили почтение ко мне, к имени моего рода. Это верный путь к катастрофе. И без того очень трудно будет, когда это кончится, возвращаться к нормальной жизни, к прежнему порядку. И если я позволю себе пренебречь своим долгом, будет еще труднее…

Миссис Грегсон отметила про себя, что волнение делает капитана весьма привлекательным.

– Я не знала. Что вы потеряли… что вы теперь глава семьи.

– Глава злодеев де Гриффонов.

– Я этого не говорила…

– А мне кажется, говорили. Но даю вам слово, после войны – больше никаких злодейств. Да, я сказал, что хочу вернуться к прежнему порядку, но таким же он не будет. Боже мой, многие ли лорды делили со своими людьми окоп или воронку, видели, как они умирают, выносили их из… я хочу сказать, после этого я уже не смогу видеть в них безликих пешек на доске. Никогда. И никогда не буду смотреть на женщин, как смотрел раньше.

– Рада слышать, лорд Стэнвуд.