Гладиатор. Книга 1. Тевтонский Лев - Андрей Посняков

— Девчонка? — Беторикс скосил глаза. — Она уже не спит. Что будем делать?

— А ничего! Сейчас позовем ее да устроим оргию.

— Оргию?!

— Именно так! Будем пить вино, шуметь, кричать сладострастно, иначе кабатчик точно заподозрит неладное. Подумает: ага, сидят в тишине, зачем тогда вызывать девочку с мальчиком из самого гнусного борделя?

— Да… — нерешительно кивнул Тевтонский Лев. — Но здесь, похоже, приличный постоялый двор.

— Зато я — ланиста! А ты, друг мой, актер! Нам положено вести себя непотребно. Эй, Лания, проснись! Иди сюда, богиня моя… нет, одеваться не надо, зачем? Ах, Артемида! Нет, правда Артемида! Богиня, богиня… На вот, испей же вина!

Ничуть не смущаясь своей наготы, гостья Господина Ну — смазливая брюнеточка с несколько отвислой грудью — подняла бокал и потянулась.

— Ах! Так и знала, что господин Валерий что-нибудь этакое придумает. Ой… — Она посмотрела на Виталия и облизнулась. — Какой красивый мужчина… и тот спящий юноша тоже ничего.

Тевтонский Лев обернулся, потрепал по плечу успевшего заснуть юного галла, но безнадежно махнул рукой: уже не разбудить, хоть из пушки пали.

— Ну и ладно, — согласилась Лания. — Двое на двое будем. Сразу вчетвером. Ну, что вы сидите-то? Раздевайтесь!

— Надо, надо, — быстро скидывая тунику, шепнул Господин Ну. — Пусть хозяин и слуги видят. Отметем все подозрения, верно?!

— Да уж… — хмыкнув, гладиатор посмотрел на Алезию.

Та, впрочем, уже раздевалась.

— Так ведь надо, да?

— Ну конечно же надо!

— А нельзя, чтобы мы в той комнате, а они в этой? Ну или наоборот.

— Чего же нельзя-то? Можно!

На оргию по очереди являлись полюбоваться и сам хозяин, и слуга Руфус. Оба нарочно медлили, расставляя на столе блюда и кувшины, искоса поглядывали да ухмылялись. Виталий переживал за Алезию, но девушка справлялась с ролью дешевой проститутки на все пять с плюсом, недаром же это и была ее «первоначальная профессия» — вздрагивала, прижималась всем телом, стонала… Руфус аж рот открыл да стоял, пуская слюни… А тут еще Валерий с Ланией дали жару, в общем, что и говорить — ночка удалась на славу. Угомонились лишь к утру, да и то ненадолго.

Проснувшись, ланиста ушел куда-то в гавань и меньше чем через час вернулся и разбудил остальных. С собой принес старую латаную одежду — туники, плащи. Особенно юному галлу требовалось изменить внешность: браки и голый торс даже здешней мягкой зимой выглядели слишком уж вызывающе.

— Так! — деятельно распоряжался ланиста. — Ты, галл, срочно помой голову, воду сейчас принесут, а потом Лания завьет тебе волосы. А девушку придется подстричь под мальчика, так безопасней.

— Жалко, — огорчился Беторикс. — Ты как, милая, согласна?

— Раз надо, стригите. — Алезия вздохнула и тут же улыбнулась. — Волосы не зубы, отрастут.

— Мне б такую жену! — расхохотался ланиста. — На все готова.

Примерно через полчаса по многолюдной улице, ведущей в торговую гавань, важно прошествовал элегантный молодой человек в модной золотисто-коричневой тунике и серо-голубой шерстяной палле. Сопровождали его трое слуг: дюжий малый в широком плаще, юноша с завитыми локонами и мальчик с копной кое-как подстриженных пшеничных волос. Дюжий малый нес на плече дорожный сундук, закрываясь им от слишком любопытных взглядов, юноша с локонами тащил мешок со съестными припасами, а мальчик — небольшую корзину.

— Сальве, Валерий! — приветствовали ланисту знакомые. — Все богатеешь?

— Да, господа мои. Скоро покупаю доходный дом.

— Доходный дом? Хорошее дело! Послушай-ка, не продашь вон того мальчишку-раба? Я бы не поскупился.

— Извини, дружище, раб мне и самому нужен. Что же, я лично буду корзины таскать?

Из-за белого облака сверкнуло золотом солнце, отразилось в синих волнах, ударило по глазам. Прищурившись, Валерий помахал рукой знакомому стражнику:

— Сальве, Мунций. Что-то в городе нынче так много ваших!

— Сальве, Валерий, дружище! Ловят беглых рабов — двух гладиаторов и девчонку. Рабы, кстати, из твоей бывшей школы, один Тевтонский Лев, другого не знаю.

— Ого! Тевтонский Лев в бега подался?

— Выходит, так.

— С чего бы это?

— Так он же германец! Вот и пустился на север, к своим. А других, галла с девчонкой, сманил за компанию. Кстати, ты знаешь, бракатые опять восстали!

— Да ну?! — Ланиста округлил глаза. — Вот уж поистине, не прошло и года! А это точно? Или так, слухи?

— Точнее не бывает! Сам Цезарь срочно прервал отдых и ведет свои легионы в Кельтику.

— В Кельтику, вот как? Ну, тогда беглецам некуда деться, их очень скоро поймают.

— Я тоже так думаю, — поправив на голове шлем, ухмыльнулся страж. — Деваться-то им некуда.

Шкипер и хозяин «Посейдона», господин Амнезус Левкид, коренастый чернобородый грек, с продолговатым смуглым лицом и широкой грудью, покрытой диким темным волосом, принадлежал к тому типу людей, редкостных смельчаков и авантюристов, кои не томились в гавани целую зиму, а надеясь на себя и милость богов, совершали каботажные плавания по всему южному побережью от Нарбо до Массилии. Правда, дальше — в Остию или Испанию не ходили, все же было страшновато.

Валерий отыскал нужного человека без особого труда: достаточно было пройтись до первой же портовой таверны да расспросить кабатчика. «Посейдон» уже приготовился к отплытию и лишь дожидался путного ветра. Приземистый корабль с заваленной кормою, именуемый корбитой, имел одну мачту, а точнее, полторы — большая, главная, гордо возвышалась посередине палубы и несла один большой прямоугольный парус из серой шерсти, вторая же — гораздо меньше по размеру и сильно наклоненная — торчала на носу. Небольшой парус на ней звался долон или «ловитель ветра». При погрузке сия мачта частенько использовалась в качестве крана. Кормовые и носовые якоря почти не отличались от привычных Виталию, для капитана на корме имелась каюта, а матросы размещались в так называемой кастерии, коя представляла собой и кают-компанию, и склад по совместительству. Единственные пассажиры — трое беглецов и ланиста — разместились здесь же. Особо комфортных условий кастерия не предоставляла — спали на голых досках, подстелив плащи. На корме же находился алтарь, и перед отправкой господин Левкид принес в жертву Нептуну купленного в гавани гуся. Кровь сцедили в море, а тушку зажарили — на носу имелась небольшая печка, так что первый день пути не голодали. Однако Алезия не имела аппетита, ибо сильно страдала от качки, да и Валерий сидел, привалившись спиной к борту, бледный как смерть.

Кариоликс ни с кем не общался, хотя ведь, черт, знал же латынь, и Виталию приходилось отдуваться за всех. Хозяин судна оказался большим любителем поточить лясы, особенно с новыми незнакомыми людьми. Хорошо еще, говорил в основном сам господин капитан, собеседникам достаточно было иногда скромно вставлять междометия. А сказать, что рассказчиком Амнезус Левкид был довольно нудным, — это еще ничего не сказать! Виталий и раньше знавал подобных людей: говорят много, бессвязно, то вдруг примутся вспоминать свое прошлое, то пересказывать во всех подробностях просмотренные фильмы, а то сползут на рассуждения об историческом процессе и политике — и тут уж их никаким чертом не заткнешь, пока не завянут уши. В наше время они нашли удобный приют в Интернете, где можно делиться мудростью сразу со всем белым светом и бесконечно дискутировать с другими подобными же мудрецами. И всем хорошо: раньше в школах подобных зануд обычно били, а через Сеть в морду не дашь, чем они и пользуются, зато всем прочим можно их просто игнорировать. А вот на «Посейдоне» Виталию уйти от древнеримского зануды было некуда, за что он не раз проклял свою злую долю!