Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина

— И что?

— Да ничего, покрутился и ушел себе восвояси.

— Вот видишь!

— А что «видишь»? — возмутилась Настя. — Дело ведь не в том, что она из «Лексуса» вылезла и пересела в его занюханный «фольксваген», тем более она как раз и не пересела. А в том, что мужики к ней лезут, хотя чрезвычайной красивости я там не заметила. Девочка как девочка, симпатичная, но не более того.

— Н-да… — буркнул Андрей. — Слушай, ты говоришь, мужика этого Вадимом Умывако зовут?

— Да, а что?

А вот то. Вдруг этот самый Умывако ушел не просто так восвояси, а предварительно назначил ей рандеву? Вдруг это он и есть тот самый «чупа-чупс»?

— Да просто я как-то в Сочи отдыхал с одним Умывакой. Вот только не помню, как зовут. Вдруг он и есть? Тому сейчас должно быть лет тридцать пять, высокий такой, худой, лицо круглое.

— Ну, похоже. Вадику, если не ошибаюсь, тридцать шесть. Высокий, худой, но толстомордый. Он у нас член совета директоров. Хочешь, зайди как-нибудь, посмотри, вдруг и правда он. На втором этаже сидит, в конце коридора.

— Да на фига он мне сдался? — очень натурально удивился Андрей.

* * *

Последние сомнения рухнули. Я действительно Марина Слободина. А я иногда еще надеялась, что нет, не она. Шрам этот… Как я его раньше не заметила? Да он совсем крошечный. Сверху не видно, а в зеркало я себя не разглядываю. Волосы побыстрее заправить под платок и бежать от него подальше.

Когда этот… Денис сказал про шрам, я на секунду обрадовалась — нет у меня никакого шрама! А потом поняла, что просто этого не знаю. Шрамик от фурункула может быть совсем крошечный, такой, что пальцем проведешь и не почувствуешь. Просто пятнышко. Тем более я что, извращенка, лапать себя за грудь? Хотя и говорят, конечно, что надо периодически проводить самообследование, чтобы в случае чего вовремя заметить опухоль, но я даже не знаю как.

По счастью, в туалете никого не было. Я расстегнула застиранную кофточку, из которой выросла Наталья, подтянула наверх бюстгальтер. Грудь у меня, конечно, до пупа еще не свисает, но все равно, под ней — место укромное. Провела пальцем — ничего. Или нет… Что-то плотное, чуть-чуть. Не знала б — и в голову бы не пришло. Присмотрелась повнимательнее…

Круглое белое пятнышко размером с горошину.

В туалете и так было довольно темно, но тут у меня в буквальном смысле в глазах померкло. В ушах зазвенело, во рту появился привкус кислой ваты. Еще не хватало здесь в обморок упасть.

Кое-как переведя дух, я застегнулась дрожащими пальцами и вышла. Денис все так же сидел на скамейке с самым что ни на есть мрачным и недовольным видом. Похоже на то, что жена — моя двоюродная сестра Инна! — заставила его поехать за мной, а самому ему это сто лет не нужно. Ну, оно и понятно. Интересно, что же такое произошло между нами в Питере, что я оказалась неизвестно где, за городом, без вещей, документов и с проломленным черепом? Денис сказал, что мы с Инной «повздорили». Из-за чего, интересно? А не из-за этого ли красавца? Судя по тому, что я уже узнала о себе — да, точно, о себе! — не исключен и такой сценарий. И чтобы я поехала туда снова? Ну уж нет. И неважно, что я ничего не помню. Ведь они-то помнят. Да и я могу вспомнить. И что тогда?

Сказав Денису, что шрам есть, я села рядом с ним и даже вцепилась в скамейку руками. Если попробует увести меня силой, то только с ней. Да и по-любому силой не получится. Вон бабульки наши на нас посматривают с любопытством, вон сторож ходит, ждет, когда все уйдут, чтобы ворота запереть.

— Так что Инне сказать?

Похоже, Денис понял, что миссия его с треском провалилась. Да, приятного мало. Если, как он сказал, действительно пришлось частного детектива нанять, чтобы меня найти, это же какие деньги они ухлопали. Дорога, опять же, туда и обратно. И зачем только я им сдалась? Тем более, если мы с сестрой, как он сказал, «повздорили»? Я так и спросила, проигнорировав его вопрос.

— Зачем, зачем! — буркнул Денис недовольно. — Откуда я знаю. Это Инкина затея. Всплеск родственных чувств. Она ребенка ждет, а у беременных, как ты знаешь, бывают странности.

Подумав, он, похоже, сообразил, что сказал что-то не совсем тактичное. Смутился и даже порозовел слегка. Надо же, не разучился краснеть. И вообще, симпатичный парень, неглупый вроде, но какой-то инфантильный. Похоже, маменькин сынок. И при этом бабник. Не может не быть бабником — уж больно обаятельный. Интересно, кем он работает? Судя по одежде, зарабатывает немало. Одна ветровочка такая чего стоит.

Странно, а откуда я это знаю? Про инфантильных бабников и дорогие ветровочки? Ну, Финист Ясный Перец, из прошлой жизни, конечно. Как же Марине Слободиной не знать все про бабников и дорогие шмотки. Правда, судя по драному пальтишку, последний мой интерес был больше теоретическим. Неужели мне все такие жадные и бедные кавалеры попадались? Или я трахалась исключительно из любви к искусству?

— Подумай хорошенько, Инна — твой единственный шанс. Если ты вернешься в Питер, она и только она может подтвердить, что ты действительно Марина Слободина. И тогда ты получишь документы. Конечно, это все с большим скрипом будет происходить, но другого пути нет. Можешь ты это понять?

Я понимала. Прекрасно понимала.

Поехать. Получить новый паспорт. Вернуться сюда, разменять квартиру и как-нибудь жить дальше. Хотя… Стоп!

— Почему я для этого должна ехать в Петербург? — спросила я. — Ведь я была прописана здесь. Значит, и документы восстанавливать должна здесь, в Сочи.

— Во-первых, — тяжело вздохнул Денис, — Инна не может приехать сюда. Я уже сказал, она беременна, беременность тяжелая. А во-вторых, несчастный случай с тобой произошел в Петербурге. Значит, там в милиции тебе должны дать какие-то бумаги по этому поводу. Ну откуда я знаю, я не юрист, в конце концов. Инна тебя официально опознает, тебе дадут какую-нибудь справку, в больнице, наверно, тоже.

Я продолжала колебаться. Действительно ведь, единственный шанс. Надеяться на то, что я вспомню, как говорил питерский мент, что-то основательное, дающее возможность идентифицировать мою личность, — не приходится. Могу так никогда и не вспомнить. А тут есть человек, не просто человек, а двоюродная сестра, которая готова официально подтвердить, что я — это я.

Марина Слободина.

А если я не хочу быть Мариной Слободиной?

Что за глупости! Хочу, не хочу. Куда деваться-то? Бомжевать всю оставшуюся жизнь? Ведь не могу же я просто заявиться в милицию и сказать: «Здравствуйте, люди добрые. Я вспомнила, я — Марина Сергеевна Слободина, дайте мне скорее новые документы». А мне в ответ: «А чем докажешь?» И ничем я не докажу. Вот если б я была преступницей, меня хоть по отпечаткам пальцев опознали бы. Но если б это было так, меня опознали бы уже в Питере, банк данных-то по стране единый.

Денис с интересом наблюдал за мной. Похоже, первый шок от моего вида у него прошел, во всяком случае, первоначального отвращения на его лице уже не наблюдалось.