Дама моего сердца - Ханна Хауэлл

Камерон разглядывал ее до тех пор, пока она смущенно не покраснела под его горячим, раздевающим взглядом.

— Вот так. Очень хорошо.

— А почему бы тебе тоже не раздеться?

—Ты хочешь, чтобы я сидел за столом без одежды?

— Я же исполнила твое желание, теперь ты исполни мое, — попросила Эвери, усаживаясь за стол.

Камерон смущенно снял набедренную повязку. Странное это было чувство — смущение, и, пытаясь преодолеть его, он быстро налил себе вина. Усевшись напротив Эвери, он мысленно похвалил себя за то, что не пожалел денег, чтобы сделать сиденья кресел мягкими. Да и затопить очаг тоже, оказывается, была неплохая идея, подумал он, принимаясь за еду.

За ужином они практически не разговаривали. Камерон не отрывал взгляда от тела Эвери, скрытого полупрозрачным одеянием. Она смотрела на него с такой же жадностью.

— Детка, — произнес он, откинувшись на спинку кресла и прихлебывая вино, — ты так на меня смотришь, что я начинаю думать, что быть мужчиной не так уж плохо.

Эвери встала и обошла вокруг стола.

— Как ты красив, — восхищенно прошептала она, встав у него между ног. — Такой сильный… — Она провела руками по его широкой груди. — Так прекрасно сложен. — И она принялась целовать его, начиная от ключицы и спускаясь все ниже и ниже. — Кожа смуглая, гладкая и теплая. Шрамы на ней говорят о победах и твоей храбрости. — Она опустилась на колени перед ним и принялась гладить и целовать его мускулистые ноги. — Разве есть на свете девушка, способная устоять перед тобой? — Пристально взглянув Камерону в глаза, Эвери обхватила рукой его восставшую плоть. — И этот парнишка тоже красив. Длинный, толстый, восхитительный, — прошептала она и поцеловала его.

По телу Камерона пробежала сладкая дрожь.

— О Эвери, как мне хорошо, — застонал он, ставя кубок на стол. — Как бы мне хотелось подольше наслаждаться твоими ласками…

— Но ты всегда меня останавливаешь, — укорила его Эвери.

— Детка, я… —У Камерона перехватило дыхание, и он не сразу смог договорить. — Я никогда…

— Никогда? — перебила Эвери, целуя его в плоский живот. При одной мысли о том, что она может дать ему то, чего он никогда не получал от других женщин, Эвери почувствовала приятное возбуждение.

— Никогда, — подтвердил Камерон и погрузил руки в ее волосы. Подняв голову, она взглянула на него. — По правде говоря, я никогда не получал больше парочки поцелуев. Я слышал, как другие мужчины хвастались, что… —

Он запнулся, не зная, как закончить фразу, не оскорбив грубыми словами нежных ушей Эвери.

— Сегодняшняя ночь — ночь исполнения всех желаний, — торжественно провозгласила Эвери, целуя его в грудь. — Ночь бесстыдных, ненасытных, сладостных ласк, которые мы будем помнить долго-долго.

— Потому что утром… — начал было Камерон, однако Эвери приложила палец к его губам, не дав договорить.

— Не нужно. Давай не будем об этом думать. Будем просто наслаждаться друг другом до самого рассвета. Пусть ничто не вторгается в эту ночь — ночь осуществления желаний.

— Осуществления желаний, говоришь? — переспросил Камерон и, когда Эвери, улыбнувшись, кивнула, прошептал: — Тогда не останавливайся.

Но когда Эвери вновь принялась целовать его тело, он уже почти пожалел о своих словах. Если Эвери будет неприятно, их последняя ночь любви будет безвозвратно загублена. Но в этот момент он почувствовал, как она принялась ласкать его языком, и, глухо застонав, закрыл глаза. Пусть Эвери поступает так, как считает нужным. Нет, он не заслуживает такого наслаждения, пронеслась в его голове мысль, когда он, вцепившись в подлокотники кресла, пытался совладать с собой. Похоже, Эвери знала, когда нужно остановиться, чтобы он смог перевести дух. И Камерон, решивший, что сможет продержаться еще долго и в полной мере насладиться ласками Эвери, вдруг почувствовал на своей восставшей плоти что-то прохладное и влажное. Он взглянул вниз: Эвери тщательно намазывала его медом. Когда она принялась слизывать его, Камерон застонал и целиком отдался удовольствию, которое она ему доставляла. Внезапно он почувствовал, как его подхватил яростный вихрь, и он содрогнулся всем телом в сладчайшем экстазе, которого никогда еще не испытывал. Обессиленный, он откинулся на спинку кресла, наслаждаясь блаженной истомой. Когда Камерон наконец смог пошевелиться, он опустил голову и взглянул на Эвери. Она сидела, уткнувшись головой в его колени, и машинально поглаживала его по ноге. Почувствовав нежное прикосновение ее теплых губ, Камерон понял, что ей не было противно. Он схватил Эвери под мышки и поставил на ноги. Ему припомнились все любовные игры, о которых он слышал, и он ощутил острое желание испробовать их сейчас.

— Возьми с кровати подушку, любовь моя, — попросил он Эвери. — Ты потрясающе в этом выглядишь, — прошептал он, взяв у нее из рук подушку, — но пора раздеваться.

— А для чего подушка? — удивилась Эвери, следя за тем, как Камерон развязывает ленточки на ее рубашке.

— Чтобы ты не натерла спину о подлокотник кресла. — Он снял с Эвери рубашку и, положив руки на ее стройные бедра, восхищенно оглядел ее. — Ты такая красивая, детка, что у меня дух захватывает.

Эвери тихонько ахнула, когда Камерон усадил ее к себе на колени. Теперь Эвери лежала, опершись спиной о подушку и перекинув ноги через подлокотник кресла. Краска стыда залила ей лицо: она почувствовала себя беззащитной под взглядом Камерона. А когда он просунул руку ей между ног и принялся ласкать, она покраснела и закрыла глаза.

— Камерон, я не думала… — начала было она, но он впился в ее губы, не дав договорить.

— Я хочу видеть, что доставляю тебе удовольствие, детка. Хочу видеть, как оно зарождается, становясь все сильнее, пока не захватит тебя целиком.

— Ты видишь это каждый раз, когда мы занимаемся любовью.

— Я вижу это лишь урывками. Мое собственное наслаждение не позволяет мне увидеть твое.

Слегка приподняв Эвери, он приник к ее груди. Он теребил ее соски до тех пор, пока они не заныли, и Эвери перестала смущаться. Ведь Камерон не в первый раз видит ее обнаженную, уговаривала она себя, снова закрывая глаза.

— Я хочу видеть, как ты стыдливо заливаешься краской, — говорил он и, с удовлетворением взглянув на влажные затвердевшие соски, вновь откинул Эвери на подушку. — Я хочу видеть, как эти красивые груди поднимаются и опускаются в такт твоему учащенному дыханию. Я хочу наблюдать за тем, как твой хорошенький животик начнет сжиматься, когда ты затрепещешь от страсти. Я уже не раз ощущал эту сладостную дрожь, а теперь хочу ее видеть.

От искусных ласк Камерона, от его бесстыдных слов у Эвери голова пошла кругом. Она расслабилась, с наслаждением покорившись его ласкам. Он еще шире раздвинул ей ноги.

— Нет, Камерон, не нужно, — пролепетала она.

— Не стесняйся, любовь моя. Помнишь, сегодняшняя ночь — ночь исполнения желаний?