Стеклянное море - Сергей Лукьяненко

«Псевдоразумные» молекулы, каждая из которых былаодновременно и щитом, и мечом, и генератором всевозможных полей, распадались.Бронекостюмы пожирали друг друга.

Я засмеялся, продолжая удерживать руку. Пленка на моем телеколыхалась, истончаясь и сползаясь к руке. «Опасность, опасность», — звенел вмозгу слабеющий голос.

Вначале броня соскользнула с левой руки, и я почувствовалобжигающий жар испепеленной улицы. Затем металлопленка сползла с ног. Ботинкизашипели, коснувшись мостовой. Боевой комбинезон не способен противостоять томуаду, в который превратилась улица. «Радиация», — взвизгнул бронекостюм изамолчал. Серая пленка сошла с лица, и я невольно зажмурился.

Когда я заставил себя открыть глаза, между моей ладонью имохнатой ладонью Неса катался серый комок — шипящий, вздрагивающий, словнокапля воды на раскаленной сковородке. Я убрал руку. Серый комок сделалотчаянную попытку растянуться между нашими руками — и упал, превращаясь втончайшую пыль.

— Конец броне, — сказал я, глотая раскаленный воздух иневидимые миллирентгены.

Нес кивнул. Мы смотрели друг другу в глаза.

— Я хочу поговорить о красоте, Нес.

— Со мной?

— Со всеми фангами… — Я усмехнулся. — Чем больше, тем лучше.

Нес молчал.

— Я отпустил тебя на Клэне, — тихо сказал я. Ноги жгло какогнем, глаза слезились. — И не хочу вновь выяснять, кто из нас сильнее врукопашной. Послушай меня, Нес.

Фанг потянулся к нагрудному карману комбинезона. Затем,словно в раздумье, опустил руку и расстегнул маленький футляр на поясном ремне.Достал из него серебристый шнур, встряхнул.

— И куда нас перебросит? — поинтересовался я, глядя наширокий обруч в руках Неса. Воздух в нем дымился, дрожал туманной пленкой.

— На мой корабль, — безмятежно сказал Нес. — На флагманатакующей Ар-На-Тьин эскадры.

Это меня не удивило. Нес не мог быть простым десантником,раз уж он носил молекулярную броню…

Не колеблясь я шагнул к фангу, держащему над головой обруч —гиперкатапульту. Нес изобразил что-то похожее на улыбку. И разжал руки. Мутноестекло гиперперехода упало на нас.

Серый мрак — не то умерший свет, не то неродившаяся тьма.Легкость — почти невесомость, лишь намек на притяжение. Гиперпереход? Нет…Слишком реально.

— Говори, человек с Земли…

Нес был передо мной. Мягкий силуэт во мраке. Преступник ижертва.

— Мне мало одного слушателя, — прошептал я. В этой полутьме,скрывающей каюту инопланетного корабля, в этой тишине, где звуки казалисьпротивоестественными, можно было говорить лишь шепотом.

— Тебя слушают тысячи, человек. Говори. Те, кто вел кораблик Ар-На-Тьину, те, кто ведет их сейчас к Земле, — они слушают.

— Спасибо. — Я посмотрел во тьму. Там — внимательные глаза,Нес не лжет. Там — смерть Земли и галактики.

— Мы пришли к вам с добром, — слова возникали словно помимоволи. — Наша вина — мы не поняли разницы между нами. Не поняли того, что глубжепоступков — не поняли причин…

Я видел то, о чем говорил. Так, словно был рядом. Так,словно кричал сквозь толстое стекло — не в силах докричаться и не в силахпромолчать. Линкор «Миссури». Экспедиция к Фангу. Обмен информацией — будемчестными, скажем всё. История — да, мы были жестокими, да, мы воевали. Ведь ифанги не всегда жили в мире? Литература, живопись… Избранно. Мы были плохими,мы стали хорошими. Вы тоже прошли через это, верно?

Внимайте голосу Земли. Учите ее прошлое — мы честны передбратьями по разуму. Мы обличаем войну — о, как мы ее ненавидим…

— Однажды, — говорил я внимающей тьме, — каждый человекзадается вопросом: в чем смысл жизни. Думаю, у вас то же самое. Вот толькоответы мы нашли разные.

В книге, которую я люблю с детства, есть простой ответ навечный вопрос — человек живет для счастья. Другое дело, что для человекасчастье — любовь, покой, богатство, знания. И трудно спорить с аксиомой —трудно даже усомниться в ней. Для вас целью жизни стала красота. То, чтоестественно — не безобразно. То, что отвратительно — недостойно подражания. Выжили, навсегда решив, что красиво, а что безобразно. Пока мы не обманули вас.

Я замолчал, сглотнув застрявший в горле комок. Только ли васмы обманули? А себя? Сколько красивых слов заставило меня стрелять в людей,сколько красивой лжи невидимыми нитями тянуло мои руки…

Ложь…

— Вы не понимаете, что это — красивая ложь. Для вас этобессмысленнее холодного пламени и сухой воды… — я запнулся, вспомнив Сомат. Водабывает сухой. Чушь! — Но мы умеем лгать красиво — чтобы обмануть самих себя,чтобы успокоить совесть. Мы лгали себе — а обманули вас!

— Сергей…

Облако света во тьме. Лицо Неса в дрожащем мерцании — словнолицо утопленника, опутанное водорослями, в светящемся планктоне.

— Сергей, народ Фанга всегда знал: смерть — это некрасиво.Убийство — отвратительно. Какой бы ни была цель. Чем бы ни оправдывалась. Мыжили с этой верой — и убивший погибал от одного сознания отвратительностисвоего поступка. Так было всегда. Пока корабль Земли не принес нам новуюправду, новую красоту, новую веру. В нашем языке эти слова едины — но я хорошознаю ваш язык. Мы удивились. Мы смотрели ваши картины и читали ваши книги. Мыповерили. Вы правы. В войне есть своя красота. В смерти — свое очарование. Вжестокости — своя правда.

— Нет. Нет, ты ошибаешься, фанг…

— Споришь? — быстро спросил Нес. — Я не беру в свидетеливаши книги — любой выбор несет на себе печать выбирающего. Этот… прибор… онничего не скажет фангам — но для людей он… отражение… зеркало. Правильно?

В дрожащем облаке света ко мне плыла нечеловеческая рука сзеленой книжкой.

— Правильно, — прошептал я, беря у Неса «Книгу Гор».

— Читай… Вслух.

Раскрытые страницы — белый свет, который рождала, казалось,сама бумага. Колющая боль в глазах — пока сознание впадало в транс.

Можно побороть этот самогипноз. Можно пересилить Книгу —уверен. Но этого делать нельзя. И не потому, что фанги почувствуют обман. Ложьне может победить. Никогда…

— И настал час, — произнес я, глядя на ровные строчки, —когда мне пришлось выбирать.

Между черным и белым, между силой и добротой. Ибо неоказалось правды в словах поэта, и кулаки рождали лишь зло. Ибо я сражалась задобро, но все новое зло появлялось на свет. Дети, не знающие детства, взрослые,ненавидящие своих детей… И я взяла книги, которые шли со мной, и попросила ихсовета. Страницы открывались там, где хотел переплет, и глаза смотрели туда,где буквы были чернее.