Пророк - Майкл Корита

«Того человека зовут Клейтон Сайпс, — вертелось на языке у Кента. — Он убил ее, а я его сюда привел. Это не имеет отношения к Адаму».

Конечно, он не мог этого сказать. Но мог включить видео, показать, каким Адам был раньше, до того как превратился в человека в наручниках и пятнах крови с первой страницы газеты. Кент уже много лет не видел этой записи. Ему не нравилось ее смотреть. Даже тогда — единственный зритель из команды Чамберса на том стадионе, который не наслаждался каждой секундой чемпионского драйва, теперь был главным тренером. Кент уже давно переписал видео на DVD, и теперь он просто вставил диск в проигрыватель, включил плеер и перенесся в 1989 год, когда «Кардиналы» сражались с непобедимыми и прославленными «Тиграми» из Ангола-Сентрал.

— Он играл и в нападении, и в защите. На позиции фулбека в нападении. Лучший блокирующий фулбек из всех, что я видел в школьном футболе. Если держаться за ним, можно пройти много ярдов, даже не вспотев.

Кент включил быструю перемотку, пропуская первые три четверти — Чамберс выиграл первую четверть, «Тигры» ответили двумя успешными попытками во второй, затем потеряли мяч в начале третьей четверти, чем воспользовались «Кардиналы», и счет стал равным. В начале четвертой четверти «Тигры» провели превосходный драйв, элегантный и точный, доставили мяч в зачетную зону, затем разыграли двухочковую реализацию, но не добились успеха. Счет стал 27:21, а до конца матча оставалось 10 минут 41 секунда.

— Вот отсюда и начнем, — сказал Кент и нажал клавишу «пуск».

Ретернер Чамберса неудачно вернул мяч, затем его сбили с ног, и он рухнул на землю у своей четырехъярдовой линии. Болельщики «Тигров» бесновались на трибунах, а у боковой линии стоял Уолтер Уорд, скрестив руки на груди, и смотрел на поле бесстрастным взглядом. Кент тоже был там, с блокнотом в руке, и он помнил, что испугался, а потом вдруг обрадовался, что не играет в основном составе.

— То, что ты увидишь, — сказал он, — не похоже на тот футбол, в который мы играли. Но это сработало.

Адам появился последним — товарищи по команде уже выстроились в линию, когда он вышел на поле своей неподражаемой медленной походкой, слегка подпрыгивая при каждом шаге, покачивая плечами и кивая головой.

— Демонстрация, — сказал Кент. — Так это называлось.

Один принимающий, смещенный вправо, один тайт-энд и трое игроков сзади: два тейлбека, слева и справа, а впереди них фулбек, который не прикоснется к мячу, а просто будет прокладывать путь. Этим фулбеком был Адам.

— Почему «демонстрация»? — спросил Колин.

— Потому что мы открыто демонстрировали свои намерения. Никогда не пытались обмануть защиту. В тот год это было любимое детище тренера Уорда. С самой первой тренировки он говорил нам, что, когда мы используем эту тактику, противник получит именно то, что ожидает. Это был психологический прием, чистое устрашение. Мы говорили: «Мы идем, и вы не сможете нас остановить». Фулбеком был Адам. Мы называли его пророком. И комбинации были соответствующими — пророк слева и пророк справа.

— Пророк?

— Когда он выходил на поле, то всем своим видом говорил защите, что их ждет, — что мы намерены вбить мяч им в глотку.

Неожиданно это слово резануло слух Кента, напомнило о Клейтоне Сайпсе: «Если Гидеон был мечом, то я — пророк».

— Тренер? — окликнул его Колин. — О чем вы думаете?

— Ни о чем, — сказал Кент. Но он думал о том, что рассказывал об этой игре во время визита в Мэнсфилд, говорил об этом сезоне, об этом матче, о том, что стойкость и упорство ведут к победе, что нужно принимать удары и превозмогать их. Пророк слева, пророк справа — он объяснил им все, объяснил награду, которую приносит усердие, награду, которую приносит терпение.

Пристальный взгляд Колина вернул его к действительности, и он попытался переключить свои мысли с Сайпса на футбол.

— Это была странная тактика, потому что обычно ты относишься к назначению схем игры, как к шахматной партии. Но тренер Уорд, отступая от этого правила, хотел, чтобы противник четко понимал наше послание: «Останови нас, если сможешь». Обычно они не могли, и это самое сильное разочарование для защиты. Это тебя ломает. Не только физически, но в первую очередь психологически. Сломи их волю — и ты победил.

Первый розыгрыш — и во время первого выноса Адам ловит лайнбекера и валит его на землю, а Чамберс уже продвинулся на двенадцать ярдов, пройдя восемь ярдов с игры.

— Да, впечатляет, — сказал Колин.

— Он не просто массивный, а сильный. Эти мышцы не из тренажерного зала. Есть разница. Ты это знаешь. Некоторые парни сильны от природы. Тренер Уорд называл это «грузовыми мышцами».

Второй розыгрыш. Жестокое столкновение. Три ярда. Первая попытка. Теперь с пятнадцати ярдов.

— В этот момент я ждал перемены, — сказал Кент. — Думал, что мы оттянем наших беков от зачетной зоны, чуть больше раскроемся. Но…

Пророк слева.

В этот раз Адам сыграл сейфти на блице, прорвался через линию противника почти одновременно с пасом и сбил бегущего. Чамберс вернулся к демонстрации — пророк слева. Уолтер Уорд и бровью не повел.

Шестой вынос, пророк справа, пятнадцать ярдов, первая попытка. Адам так жестко встретил лайнбекера «Тигров», что Колин Мирс — два десятилетия спустя — поморщился. Седьмой розыгрыш, пророк справа, и они продвинулись на четырнадцать ярдов, преодолев середину поля. Даже плохой звук на старой записи позволял услышать гудение трибун — теперь все поняли, что Уорд хотел заставить противника доказать, что они могут это остановить.

Восьмой розыгрыш, девять ярдов, и болельщики Чамберса загудели.

— С этого момента он играл со сломанной рукой, — сказал Кент.

— Ваш брат?

Он кивнул.

— Я один понимал: что-то не так.

— Как вы узнали?

Кент взял пульт управления и отмотал запись назад.

— Адам использовал трюк, придуманный Джимом Брауном.

Колин кивнул — они уже обсуждали это. Многие игроки школьных команд — и даже профессионалы — любили быстро вскакивать после жесткого столкновения, показывая, что им не больно. Проблема в том, что иногда вам действительно больно. И защита это видит, использует вашу боль, черпает силу в вашей слабости. Джим Браун, легенда Кливленда, пострадавший от действий защитников больше, чем любой другой раннинбек в истории футбола, применял такую тактику: он оставался лежать на земле, потом медленно поднимался и, хромая, возвращался на свою позицию. Всегда. Защита не знала, когда ему больно, а когда нет, потому что после каждого столкновения он вел себя одинаково. Никаких эмоций, которые помогли бы противнику. Кент исповедовал совсем другой футбол — скорость, скорость, скорость, — но если у тебя есть жесткие игроки, то это эффективно. Деморализует противника. Защита стремится причинить вам боль, и они хотят знать, когда это удалось.