Пророк - Майкл Корита

— Из полиции ничего нет? — спросил Кент. — По-прежнему?

— Ни слова. А у тебя есть новости?

— Сегодня нет. Похоже, они не сильно продвинулись.

Адам ничего не ответил. Он разглядывал фотографии в гостиной, с удивлением отмечая, какой взрослой уже стала Лайза и как вырос Эндрю. Он с ними давно не виделся. Лайза, наверное, вспомнит его, но племянник вряд ли узнает. Адам приезжал в больницу, когда он родился, а потом — на его первый день рождения, с подарком. И всё. Он смотрел на фотографии и думал, что мальчик уже вырос и с ним может быть весело.

— Чудесные дети, — сказал Кент.

— Не сомневаюсь. — У Адама чуть не вырвалось: «Я бы не прочь с ними познакомиться», — но он сдержался, отвернулся от фотографий, бросил взгляд за окно и дотронулся до рукоятки пистолета, словно напоминая себе, зачем он здесь.

— Тебе не обязательно бодрствовать всю ночь. Можешь лечь в комнате для гостей, если хочешь, или хотя бы на диване, и немного…

— Всё в порядке.

— Ладно. — Кент умолк в нерешительности, потом сказал: — Сегодня я смотрел матч с Ангола-Сентрал.

— Что? Зачем?

— Хотел показать Колину Мирсу. Ну, это последний раз, когда школа выигрывала чемпионат штата и все такое.

— В этом году ты возьмешь трофей.

— Постараемся. — Кент покачал головой. — Ты был чертовский хорош. Последний драйв… Конечно, я все помнил, но, когда смотришь это снова… впечатляет.

— Я всего лишь пробивал бреши. Бежал Эйвон Эмори.

— Не бреши, а настоящие кратеры. Он мог бы идти пешком и все равно заработал бы очки.

Адам пожал плечами.

— Как Мирс?

— Мучается.

— Говорю тебе, ему нужен контакт.

— Знаю, знаю…

Кент как будто уже жалел, что затронул эту тему, что не входило в намерения Адама, но он не знал, что сказать о матче, состоявшемся двадцать два года назад. Он искал что-нибудь, какое-то более приятное воспоминание из 1989 года, единственного, когда они играли вместе.

— Ты помнишь Картошку?

— Картошку Филлипса? — Кент улыбнулся. — Да.

Картошка был запасным игроком линии нападения, который заслужил это прозвище своим необыкновенным сходством с картофелиной — и формой, и скоростью.

— Никогда не забуду, как Уорд чуть не убил его тренажером.

Кент рассмеялся, и Адам тоже не смог сдержать улыбку. Уолтер Уорд купил на аукционе тренажер на тележке и гордо водрузил на поросшем травой холмике рядом с полем. Шесть наклонных манекенов на стальной раме весили несколько сотен килограммов. Вся конструкция была смонтирована на колесах. Уорд еще не экспериментировал со своим приобретением, уверенный, что хорошо изучил тренажер, однако он не знал о блокировке тормозов. Они успели отработать несколько приемов блокировки, прежде чем тренажер начал сползать вниз. Поняв, что тележка покатится с холма, Уорд крикнул, чтобы все посторонились. И только две секунды спустя, когда тренажер уже успел набрать скорость, он увидел Картошку Филлипса, взбиравшегося на холм — он опоздал на тренировку и теперь шел к остальным, надев шлем и опустив голову.

— Я думал, что меня не удивишь воплем Уорда, который кричал громче любого из людей, — сказал Кент. — Но тогда он сердился. А вот от страха… Черт, в тот раз он превзошел самого себя.

Адам кивнул.

— Как будто на Картошку неслась какая-то сельскохозяйственная техника. Вроде комбайна или сеялки. А он ничего не замечал.

— Обычно Картошке требовалось около трех секунд, чтобы начать движение из стойки, но когда он наконец увидел тренажер, то, клянусь, преодолел пятьдесят ярдов за три секунды. Железка пронеслась буквально в дюйме от него и снесла крыло пикапа Байерса. Тот был настолько ленив, что оставлял машину у бровки поля, а не на стоянке. С тех пор он всегда пользовался парковкой. Тогда я ему не посочувствовал. Нужно сделать это завтра.

— Передавай ему привет, — сказал Адам. Они снова рассмеялись, но веселье быстро утихло, и старший брат снова вспомнил о кобуре с пистолетом, о том, что он делает в этом доме. — Ладно, Франшиза. Иди спать. Мне нужно следить за улицей.

Улица была пуста. Клейтон Сайпс не появлялся. Родни Бова сидел дома. Они были терпеливыми. Отлично. Адаму тоже терпения не занимать. Такого рода терпение имело еще одно название — беспощадность.

Рано или поздно они не выдержат. Один из них. И он будет готов.

* * *

На следующий день Адам сидел в офисе и наблюдал за красной точкой, а Челси поехала в тюрьму, чтобы сообщить мужу, что подает на развод. Перед уходом она сказала Адаму, что собирается оставить дом Тревису Леонарду.

— Ты столько лет оплачивала счета, — удивился он. — Почему, черт побери, ты должна оказываться от дома? Это единственное, что у него есть.

— Именно поэтому. — Она была одета необычно строго: черные брюки и белая блузка с длинными рукавами, свежая и выглаженная, как будто Челси чувствовала себя обязанной выглядеть профессионалом, когда сообщает такую новость. — У него было две вещи. Я и дом. И я не хочу отнимать у него обе.

Адам медленно кивнул, потом спросил:

— Где ты будешь жить?

— Развод займет какое-то время. А когда все закончится… мы можем поговорить об этом, Адам. Мы уже давно живем вместе. Я буду скучать, а ты?

— Конечно. Я думал, ты будешь жить у меня.

Она посмотрела ему в глаза.

— Не в твоем доме.

— Что?

— Я не могу там жить, — сказала Челси. — И мне кажется, тебе пора подумать о переезде.

Он не ответил.

— Ты вспоминаешь сестру, каждый день думаешь о ней, носишь ее в своем сердце. Все это хорошо. Достойно уважения, правильно. Но то, что ты там создал, — неправильно. В этом твой брат прав. И обвинения в нападении это доказывают.

— Копы ворвались в мой дом, а я должен…

— Никуда они не врывались, и ты знал, что они придут. Позволь тебя спросить: почему ты набросился на того парня? Потому что он был в твоем доме? Это настоящая причина, Адам?

Нет. Потому что сукин сын был в комнате Мэри. Челси ждала, но Адам отвел взгляд, ничего не ответив.

— Ладно, — тихо сказала она. — Есть о чем подумать. Мне пора двигаться дальше. Вместе с тобой. Но для этого нужно обоюдное желание.

Челси обошла стол, опустилась на колени, обняла его за талию и ждала, пока он повернется к ней. Она искала его взгляд, но не слишком настойчиво, как будто уже знала то, что сможет прочесть в его глазах.

— Поговори об этом с Мэри, — сказала она.

У Адама перехватило дыхание. Он никогда не рассказывал ей, вообще никому не рассказывал о своих разговорах с сестрой. Челси могла слышать только произнесенное шепотом имя Мэри, но в ее голосе не было сомнения. Она знала, что он разговаривает с Мэри, и ее это не только не тревожило, но даже не удивляло. Осознание этого, а также тот факт, что Челси предложила обсудить ситуацию с Мэри, лишили Адама дара речи. Сначала он просто решил не отвечать; теперь не мог.