Как быть съеденной - Мария Адельманн

односпальная кровать. У меня по-прежнему только одно кресло. На этот раз я даже не оставила следа.

Кабинет

Мужчина прокручивает запись назад, еще раз просматривая кадры с приходом Рэйны, наблюдает, как двигаются мышцы на ее руках – чуть заметно, но все же, – когда она идет. Были ли ее руки так тонированы все время? Всегда ли она выглядела так? В эти последние несколько недель Рэйна выглядит такой яркой и свежей, такой уверенной, такой независимой, такой прекрасной, что это ощущается почти как пощечина.

Он снова отматывает запись назад и смотрит ее в замедленном воспроизведении. На мониторе Уилл медленно расплывается в улыбке. Его глаза практически искрятся. Рэйна так же медленно улыбается в ответ – просто взгляд и приподнятые уголки губ, но это искренняя улыбка. Мужчина ставит видео на паузу. Он чувствует странную, неуместную ревность.

Нанеся на кожу первый слой крема, мужчина принимается за второй, втирая его в свое тело с головы до пят. Он втирает его в свой скальп, отчего волосы становятся жирными. Он втирает его в лицо, в шею, в грудь, в руки и в живот, и все это время смотрит запись, отматывает назад и смотрит снова.

«Это долгая история», – повторяет Рэйна, словно настаивая, словно дразня его, хотя она повторяет эти слова только потому, что он снова и снова прокручивает их.

Что она скрывает, черт побери?

Он отматывает запись назад еще дальше, опять и опять глядя на то, как Рэйна входит в комнату.

Ему ведь не померещилось, верно? То, как они смотрят друг на друга… Она и Уилл примерно одного возраста.

Запись воспроизводится дальше, но мужчина за столом не обращает внимания на историю Гретель. «Любить и защищать?» – говорит она, как будто эти слова всплыли откуда-то из грез.

Мужчина, уже нагой, уже покрытый кремом, уже втерший его в кожу, смотрит на Рэйну и делает то, что Уилл – из-за отсутствия определенных частей тела – может только мечтать сделать.

Неделя пятая

Рэйна

Рэйна сидит в одиночестве в подвале спортзала, глядя на плачущие оконные стекла и ожидая прихода остальных. Дождь усилился до ливня, и его шум звучит так, как будто толпа бежит к ней, преследует ее.

В это утро Рэйна отправила дочь в колледж, снабдив ее домашними лакомствами, мини-холодильником, новым компьютером и полностью новым гардеробом.

«Мам, – твердила дочь, – это уже слишком! Хватит, а? Все со мной будет в порядке».

После этого Рэйна стояла у высокого, от пола до потолка, окна и смотрела на грозу, обрушившуюся на город. Манхэттен распростерся под ней, сорока этажами ниже, словно диорама. Рэйна слышала, как ее муж расхаживает по кабинету наверху, незримый, но присутствующий, словно мышь в стене. Вид, расстилающийся перед ней, вызывал у нее чувство одиночества, как будто она была королевой, стоящей на балконе с каменной балюстрадой, видя все, но не имея возможности коснуться ничего. Ей было невыносимо и дальше оставаться в доме, поэтому Рэйна ушла на групповую терапию раньше времени. Весь путь от Верхнего Ист-Сайда до Нижнего она проделала пешком под дождем, подкрепляясь порциями латте с обезжиренным молоком, наливая их в свою дорожную кружку-термос и понемногу отпивая по дороге.

Рэйна одергивает подол своего платья. Это платье с цветочным рисунком из другой эпохи ее жизни – немного короче, чем она обычно носит теперь, и немного теснее, чем было когда-то, но, по счастью, достаточно дешевое, чтобы эластан растянулся. Волосы у нее немного отросли за время, прошедшее с первой недели терапии, и она уже не заботится о том, чтобы заправлять их за уши.

Рэйна размышляет, не смотрится ли это дешевое платье странно в сочетании с ее шикарной кожаной сумкой и двубортным габардиновым тренчем, который она расстегнула, но не сняла. Выглядит ли она как один человек, сбитый с толку, или же как два человека, смешанных воедино? Ее интересуют половинки, то, как люди расщепляются на части, как одна часть «я» может отделиться от другой настолько полно и решительно, что целостность практически невозможно восстановить.

Она нашла эти платья среди личных вещей ее отца, которые были отправлены прямиком в хранилище в Бруклине много лет назад. До прошлой недели она даже ни разу не бывала в этом хранилище.

От коробок пахло плесенью и дешевым виски. В большинстве из них лежали бесполезные мелочи – золотистая солонка, сделанная в форме ступни, подставка для зубочисток в виде ежа, листки бумаги всех видов и размеров, заметки, написанные ее отцом на клейких листочках и страницах, вырванных из книг и блокнотов, разрозненные имена и числа. Одна такая маленькая записка – коктейльная салфетка с десятью цифрами, написанными на ней – когда-то изменила всю ее жизнь.

Уилл и женщины поодиночке входят в комнату, дождевая вода капает с зонтиков. Все одеты так, чтобы по возможности защититься от дождя: Гретель в старой, слишком большой для нее ветровке, Уилл в светло-коричневом тренче, Бернис в черном дождевике, Эшли в нежно-голубых резиновых сапожках и такого же цвета ветровке, которая выглядит как осовремененная, более яркая версия ветровки Гретель. При виде этого у Рэйны возникает ощущение, как будто время сделало круг, словно вся человеческая культура просто продолжает использовать заново и приспосабливать к себе одни и те же основные шаблоны, созданные давным-давно.

Гретель слушает что-то в наушниках; ее волосы от дождя закудрявились еще больше. Бернис и Эшли разговаривают о телесериалах; Бернис терпеливо объясняет подтекст, который упустила Эшли. Та экстравагантно зевает. Две женщины из разных миров или, по крайней мере, из-за двух разных обеденных столов, хотя выглядят они в равной степени усталыми: Бернис – менее усталой, чем наделю назад, Эшли – более. Рэйна предполагает, что Бернис нашла какой-то временный способ выспаться – например, заночевать у сестры, как предлагала Руби. Что касается Эшли, то Рэйна думает, что виной всему ссоры с Брэндоном, и что разрыв между ними – лишь вопрос времени. Хотя знать это заранее невозможно. Некоторые люди остаются вместе навсегда, независимо от того, должны они быть вместе или нет. Некоторые люди остаются вместе по причинам более практичным, нежели любовь.

Рэйна и Уилл затевают ничего не значащий разговор о погоде. Улыбка Уилла похожа на ломтик света, сияющий в просвете между пластинами жалюзи. В первую неделю, когда он обходил круг, глядя на каждую из них, она ждала своей очереди с натянутой, вежливой улыбкой, готовясь посмотреть ему в глаза, чтобы он не